Сергей Комков. Книга Ваххабит. Социально-политическая драмма. стр 1 - 50

Сергей Комков

  Ваххабит

Социально-политическая  драма

Вместо предисловия

Об Исламе только шёпотом… Причинами появления в мусульманской среде верующей молодежи, которая недовольна религиозной политикой властей и позицией руководства традиционных духовных управлений мусульман (ДУМ), многие политики часто называют социальные проблемы. В числе проблем указываются безработица, нищета, невнимание местных властей к Исламу вообще, стремление не допустить Ислам к общественной жизни в тех регионах России, где эта религия является одной из основных. Публично и открыто политики и журналисты редко говорят об истинной причине многих конфликтов – она заключается в том, что многочисленную молодежь, интересующуюся Исламом, фактически пытаются лишить возможности обсуждать свою веру. Парадокс состоит в том, что, к примеру, органы прокуратуры считают, что лучшая профилактика экстремизма в том, чтобы отобрать у молодого мусульманина богословскую книгу. Авторитарные методы борьбы с верой (а именно с верой, получается, борются сотрудники правоохранительных органов) никогда еще не приводили к желаемому результату, а лишь укрепляли и христиан, и мусульман. В случае с почитателями таланта турецкого богослова конца XIX – начала XX века Саида Нурси из Татарстана ситуация усугубляется абсурдными требованиями и предвзятым подходом как суда, так и прокуратуры. Дело последователей Саида Нурси началось с того, что 12 июля 2005 года у 20 мусульман в Набережных Челнах были проведены обыски по этому уголовному делу, были, в частности, изъяты сочинения Саида Нурси. Изначально прокуратура Татарстана возбудила уголовное дело в отношении несуществующей организации "Нурджулар", якобы распространяющей учение Саида Нурси, и объявила ее членов "причастными к преступной деятельности секты". МИД Турции ответил на запрос прокуратуры, что такой организации, как "Нурджалар", в стране не существует. Однако сами книги Саида Нурси были все же объявлены следователями "экстремистскими", а тем, кто изучал его книги, было рекомендовано вместе не собираться, Саида Нурси не читать и не обсуждать. При этом официальных обвинений прокуратуры Татарстана никто не видел, так как ни у кого не было права на ознакомление с уголовном делом. Один из следователей заявлял почитателям Саида Нурси, что, несмотря на то, что дело приостановлено, прокуратура Татарстана добьется признания книг Нурси экстремистскими, и тогда привлечет мусульман из Набережных Челнов, читающих его произведения, к уголовной ответственности. Кроме того, в феврале 2006 года о намерении запретить книги Саида Нурси, которые "отрицательно влияют на сознание людей и ухудшают их психологическое состояние", заявлял заместитель начальника управления ФСБ по городу Набережные Челны Сирень Галиакберов. Уголовное дело по факту возбуждения религиозной и национальной розни по ст. 282 УК РФ было возбуждено против верующих, изучавших книги Саида Нурси, еще 28 марта 2005 года, и было приостановлено ровно через год – 28 марта 2006 года. За целый год, когда это дело расследовалось, прокуратура Татарстана не обнаружила ни лиц, подозреваемых в возбуждении вражды, ни самого факта возбуждения вражды. Однако прокуратура республики не отступилась от этого дела. Прокуратура Татарстана передала в Коптевский суд г. Москвы гражданское дело по запрету книг богослова Саида Нурси. Одним из заявителей по этому делу стала также Генеральная прокуратура РФ. Ответчиком выступает культурно-образовательный фонд "Нуру-бади", занимающийся изданием и распространением книг Саида Нурси в России. Единственной возможностью для прокуратуры (теперь уже и Генпрокуратуры РФ) осудить тех последователей Ислама, которые читают Саида Нурси, обыски и издевательства над которыми стали широко известны, является признание книг Саида Нурси "экстремистской литературой". В этом деле экспертиза приобрела исключительное значение. В ноябре 2006 года Коптевский районный суд САО г. Москвы назначил комплексную социально-психологическую и психолингвистическую экспертизу текстов Саида Нурси, а не психолого-религиоведческую экспертизу. Как отметил в жалобе на это определение суда адвокат ответчика Сергей Сычев, суд при назначении экспертизы не принял во внимание тот факт, что данная литература является комментарием Корана – Священной книги Ислама. Проигнорировав тот факт, что книги Нурси являются религиозной литературой, Коптевский суд решил, что вполне достаточно исследования смысловой направленности текста вне связи с литературным, религиозным и историческим контекстом. Как заявил в одном из своих интервью Сергей Сычев, "Если следовать логике Генеральной прокуратуры, можно запретить и Библию, и Коран и вообще любую неугодную определенным силам книгу. Прямо как в годы инквизиции или нацизма, когда на кострах полыхали книги, содержащие идеи противные правящему режиму!" Вместе с тем, остается непонятным вопрос о том, зачем органам прокуратуры разных уровней отказываться от очевидного – от анализа книг богослова в качестве религиозных. Но при внимательном рассмотрении дела оказывается, что привлечение лингвистов и психологов призвано отвлечь внимание от уже сделанных экспертиз. Прецедент состоит в том, что Генпрокуратура РФ и прокуратура Татарстана, как и Коптевский суд, отвергают мнение о книгах Саида Нурси влиятельных мусульманских объединений, признанных российским государством. К примеру, суд не стал давать оценку заключению научно-экспертной комиссии при Совете муфтиев России на заявление прокурора Республики Татарстан К. Ф. Амирова о признании книг из собрания сочинений Саида Нурси "Рисале-и Нур" экстремистской литературой. В заключении отмечается, что сочинения Нурси представляют собой "авторский тафсир (комментарий, толкование) Корана – священной книги Ислама, Божественного слова – через призму современной эпохи… Эти книги служат познанию откровения Творца, опираясь на современные научные достижения. Они далеки от религиозного экстремизма и фанатизма, призывают к вере и любви в Единого Бога всех людей, независимо от нации, расы или вероисповедания. Они выполняет задачу донесения до всех желающих вечные истины добра и веры в Единого Создателя, абсолютно не призывая к насилию, национальной и межрелигиозной розни, не подрывая устоев общества и государства". Помимо этого, Коптевский суд не учел мнения второго крупнейшего объединения – Центрального духовного управления мусульман России, который назвал труды Нурси "исключительно научными комментариями к Корану". Действия Генпрокуратуры РФ и прокуратуры Татарстана стали третьей попыткой правоохранительных органов наложить запрет на популярные богословские сочинения Саида Нурси, которые, как оказалось, читают и богословы из традиционных Духовных управлений мусульман (в 2001 году в Екатеринбурге дело против распространителей книг Саида Нурси было закрыто). Первое дело по поводу распространения книг Саида Нурси состоялось в Омске. Против Джамбула Исабаева в сентябре 2004 года было возбуждено уголовное дело за распространение книги Саида Нурси "Плоды веры". В ходе судебного процесса оказалось, что именно правоохранительные органы пытались разжечь в обществе ненависть против Ислама. Обвинения в хранении взрывчатых веществ, якобы найденных в ходе обыска у Исабаева, во время судебного разбирательства были опровергнуты. Свидетели заявляли о том, что сочинения Нурси оказали на них положительное влияние. И 6 апреля 2005 года Кировский районный суд Омска оправдал Джамбула Исабаева, обвинявшегося по ст. 282 Уголовного кодекса в разжигании религиозной розни. Из заключений на книгу "Плоды веры" Совета муфтиев России, ЦДУМ России, религиоведов из МГУ и Института Европы РАН следовало, что книги Саида Нурси могут стать прививкой против идеологии террористов, которые прикрываются Кораном, но не знают его. В заключении специалистов в области этнографии и религиоведения из Сибирского отделения РАН Елены Смирновой и Шолпан Ахметовой также отмечается, что Саид Нурси "призывает к терпимости, мягкости, состраданию по отношению к обидчикам, предостерегает молодежь от совершения дурных поступков", а его рассуждения об Исламе совсем не говорят о том, что ислам противопоставляется другим религиям. По словам Смирновой и Ахметовой, произведения Саида Нурси явились реакцией на конкретные политические события в конкретной стране (движение младотюрков, кемалистская революция в Османской империи и т. д.), которые в настоящее время – лишь история. Поэтому труды этого мыслителя можно рассматривать только как памятник исламской литературы. В противном случае и переиздание "Домостроя" можно расценивать как призыв к возрождению средневековой феодальной идеологии. По мнению ученых, Саид Нурси заставляет задуматься о бренности бытия и удерживает обиженных от агрессии. Единодушие экспертов в том, что Саид Нурси является одним из самых мягких и толерантных мусульманских писателей, не только не останавливает правоохранительные органы, но заставляет их с еще большим усилием стремиться запретить Нурси и запугать мусульман, которые читают Саида Нурси. В частности, судебные заседания по этому делу объявлены закрытыми, а представители ответчика подвергаются давлению со стороны сотрудников спецслужб. При этом органы прокуратуры используют пробелы в законодательстве. В том случае, если есть определенный заказ, в современной России религиозные меньшинства, какие-либо неугодные религиозные группы и просто "инакомыслящие" вполне могут стать и становятся жертвами борьбы с "экстремизмом". С этих позиций некоторые положения Закона 2002 года "О противодействии экстремистской деятельности" во время своего выступления на конференции Международной ассоциации религиозной свободы в декабре 2006 года, рассматривал адвокат ответчиков по делу Нурси Сергей Сычев. По его мнению, существуют, по крайней мере, две главных проблемы. Во-первых, в Законе нет четкого определения таких понятий, как "вражда", "унижение достоинства", "пропаганда исключительности, превосходства или неполноценности" и т. д. Сычев предлагает разграничить религиозную сферу и юридические спекуляции по поводу религиозного превосходства, так как суды начинают обвинять верующих в том, что они исповедуют те или иные религиозные убеждения. Во-вторых, законодательство не указывает то, как надо рассматривать судебные дела о признании какой-либо литературы экстремистской, а поэтому чаще всего психолого-лингвистическая и религиоведческая экспертизы используются судами произвольно. В основном для того, чтобы признать экстремистской мусульманскую литературу – некоторые эксперты находят "признаки экстремизма" даже в самом Коране. Как отмечает Сычев, из судебной практики следует, что экспертизы "проводятся учеными с явно выраженным атеистическим мировоззрением либо учеными, не владеющими понятийным аппаратом Священных текстов мировых религий, не знающих истории развития религиозной мысли и комментирования религиозных текстов, при отсутствии научных методик проведения данного вида экспертиз". Дело верующих людей, изучающих книги Саида Нурси в Набережных Челнах и в других городах России, говорит о том, что прокуратура готова привлекать любых лингвистов и психологов, не имеющих представления о религии, но игнорирует квалифицированных религиоведов. Столь всеобъемлющее наступление на исламскую мысль при игнорировании мнения мусульманских лидеров России ставит и другую более значительную проблему. Стоит задаться вопросом: Если ущемляются самые элементарные права мусульман, если им запрещается изучать свою религию, так как они хотят, и именно их хотят признать экстремистами, то как государство и правоохранительные органы в реальности борются с экстремизмом? В этой связи, к примеру, главный редактор журнала «Религия и право», сопредседатель Славянского правового центра Анатолий Пчелинцев отмечает: "Отказ воспринимать ислам в качестве меняющегося религиозного движения со своим богословием, мечетями, которые могут быть построены на видном месте, и самостоятельными лидерами приводит к неспособности бороться с теми террористическими организациями, которые прикрываются исламом". По словам Пчелинцева, "Представители власти не видят разницы между экстремизмом и религиозными убеждениями, стараются избежать религиоведческой экспертизы или сделать её приватно. Как и в случае с книгами Саида Нурси, опасными для российского государства становятся обычные чаяния думающего мусульманина – представления об "истинности" мусульманской веры и стремление к созданию идеального исламского государства, которое не обязательно у всех связано с нормами шариата. Если и дальше игнорировать и подавлять религиозность мусульман, то Россия окажется одной из уникальных стран в мире, в которой власть будет бороться с убеждениями, а не с терроризмом". В связи с этим стоит отметить, что в открытом письме мусульманской общественности к президенту России В.В. Путину прямо говорится: "В Набережных Челнах и Москве пытаются запретить книги одного из самых гуманистических мыслителей Саида Нурси, что по нашему мнению может стать прецедентом для объявления в России вне закона практически всей литературы, цитирующей Коран. Ряд экспертиз указанной литературы дал негативный ответ на вопрос о наличии в ней каких-либо экстремистских призывов, что уже было удостоверено судом в судебном процессе в Омске, в ходе которого молодому человеку, мусульманину, вменялось в вину то, что он разжигает вражду на религиозной почве по причине распространения книг Саида Нурси. "Психологические экспертизы" - особый пункт в издевательствах сотрудников силовых ведомств над читателями книг Саида Нурси. У ряда мусульман произведены обыски и заранее изъяты книги Саида Нурси, как будто бы они являются запрещенными. Сегодня процесс по запрету книг Нурси продолжается в Коптевском суде Москвы. Заседания по делу объявлены закрытыми. К делу против собрания сочинений мусульманского мыслителя подключилась Генеральная прокуратура РФ". Лично председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин в своем специальном заявлении отметил актуальность изложенных в письме мусульманской общественности проблем: "поднятые в "Открытом письме Президенту" вопросы имеют место в реальности и об этом мусульманское сообщество информировано. В Совете муфтиев России на протяжении многих лет прикладывают усилия для решения ряда тех конкретных вопросов, которые изложены в "Открытом письме". …Считаю необходимым обратить внимание моих братьев и сестер, единоверцев на то, что проявляется явная заинтересованность некоторых сил, которые могут интерпретировать сказанное слово, нечетко сформулированный ответ на вопрос использовать против мусульман и их единства. Считаю необходимым вновь обратиться к единоверцам, ко всем соотечественникам с призывом проявлять выдержку, не поддаваться провокациям". В заключение отметим: в притеснении мыслящих мусульман действует особая логика, которая недоступна обычному цивилизованному человеку. Подавляется именно та идеология и те идеи, которые становятся популярными, слишком распространенными и влиятельными, с точки зрения правоохранительных органов. Порочность этой логики очевидна, так как единственным результатом подобных действий может стать лишь растущее раздражение мусульман и формальные рапорты прокуроров о том, что они занимаются борьбой с религиозным экстремизмом. Есть ли в Исламе духовенство?... «Они взяли своих священников и монахов и Ису сына Марьям себе за господ вместо Бога. Хотя им было приказано поклоняться единому Богу…» (Коран, 9:31). Когда принявший Ислам христианин Ади ибн Хатим спросил у Пророка (мир ему) о значении этого аята, тот уточнил: «Считаете ли вы запретным то, что они вам запрещают, и позволяете ли вы себе то, что они вам позволяют?» Ади ибн Хатим ответил: «Да». «Это значит, что вы почитаете их, вместо Бога», - сказал Посланник Аллаха Пророк (мир ему) (Бухари, Муслим). Иногда сегодня приходится слышать от некоторых мусульман о каком-то «исламском духовенстве». Отдельные люди даже стремятся получить у представителей этого самого «духовенства» некоего благословения, так, как это делают христиане у священников. В связи с этим необходимо внести ясность в понимание термина «мусульманское духовенство» и в понятие «духовенство» вообще. Жречество существует с незапамятных времен. Всем известны жрецы Исиды и Орфея, Атона и Митры, Ваала и Зевса и т. д. Для руководства отправления культа они создавали сословия или касты, в которую принимали только «посвященных». Они претендовали на то, что обладают некими тайными знаниями, якобы внушенные им богами. Для воздействия на массы жрецы применяли различные эффекты гипнотического характера и магию. Жреческие касты обладали несметными богатствами и политическим весом. Многие монархи были вынуждены с ними считаться. Жреческое сословие, правда, в видоизмененном, но, по сути, в том же виде образовалось и в религиях, которые принято называть монотеистическими. Суть та же. Претензии на тайное знание, сословность, баснословные прибыли за счет народа, воздействие на политическую жизнь. Всем жрецам присуще выделение себя из массы народа по всем параметрам. Они по-другому одеваются, разговаривают на другом или несколько отличном от своего народа языке. Индийские брахманы говорят на санскрите и носят отличительные знаки, еврейские раввины - на древнееврейском и тоже отличаются по внешнему виду, православные священники используют непонятные для массы своего народа обороты из старославянского и греческого языков, и также носят другую одежду и т. д. Необходимо отметить, что т. н. «монотеистическое жречество» имеет более позднее происхождение. Если внимательно ознакомиться с историей великих пророков, то можно убедиться в том, что священничество возникало спустя некоторое время после выполнения своей миссии пророками Бога. Так, сословие иудейских жрецов возникло после Моисея, епископаты после Иисуса и т. д. Сами эти пророки не учили ничему подобному, даже наоборот они призывали к ликвидации всякой сословности и равенству всех людей перед Богом. В Христианстве священничеством и духовенством называют тех, кто распределяет, как считается в этой религии, дары Святого духа. Священничество считается одним из таинств. Данная проблема появилась и в Исламе спустя несколько столетий после Пророка Мухаммада. Слишком был велик соблазн, монополизировать религию в руках сословия жрецов, объявить Коран тайным знанием доступным только «посвященным», использовать Ислам в корыстных интересах отдельных правителей и извлекать баснословные прибыли от своей «паствы». В различных областях Ислама появились неизвестные до этого «священники» - муллы. Появилась «мечетная» иерархия. Вновь возникшее «духовенство» наподобие своих христианских предшественников превратилось в гигантский чиновничий аппарат. Понятия «муфтий», «шейх уль-Ислам» и т. д., которые означают лишь степень учености людей, наподобие понятий «профессор» или «академик», стали ступенями этой новой почти священнической иерархии. Уважительное добавление к имени «хазрат» получило в некоторых регионах почти сакральный смысл. Подобных примеров можно найти еще много. Неудивительно, что у многих народов, понятие «мулла» начало вызывать неприязнь, а потом стало синонимом таких понятий как афера, стяжательство и т. д. Понятие «муллы» превратилось в народе в объект насмешек и анекдотов. Мусульманскому «священничеству» зачастую присущи все черты их предшественников. Они противопоставляют себя народу, по другому одеваются, говорят на языке насыщенном арабскими и персидскими словами, непонятными своему народу, претендуют на роль «духовных» лидеров, хотя на словах говорят о равенстве всех мусульман перед Богом. Они считают, что никто, кроме них, не правомочен читать, и правильно понимать Коран и Сунну. Если же внимательно ознакомиться с первоисточниками, то однозначно можно сказать, что института священничества в Исламе нет, и это является порицаемым нововведением. В хадисах однозначно говорится только о Пророке, сподвижниках и алимах. Алим - это не священник, а ученый. Его статус такой же, как и у профессора или академика. Таким образом, в Исламе понятия «священничества» нет и оно введено в подражание иудеям, христианам и другим религиям в более поздний период его истории. Это, кстати, хорошо видно на примере образования духовных управлений мусульман в России и ее бывших колониях. Они были образованы по примеру православных епархий в 18-19-х веках с тем, чтобы обеспечивать контроль государства над верующими. В связи с этим понятие священства нужно расценивать как явление, не подтвержденное Кораном и Сунной Посланника Аллаха. Т.е. оно должно быть квалифицировано как порицаемое нововведение.

От автора

Часто задаю себе один и тот же вопрос: что есть такое Россия на рубеже 20-го и 21-го веков?

Воспитанные в условиях «развитого социализма», мы с трудом воспринимаем сегодня суть перемен, произошедших с нами в последние пятнадцать лет.

Хотя, что такое пятнадцать лет? Одно мгновение в огромном водовороте времени. Но, специалисты говорят, что именно через пятнадцать лет происходит очередная смена поколений.

Более того. Если какие-то исторические тенденции или социальные программы продолжаются более чем период смены двух поколений, то эти перемены становятся необратимыми.

Итак, великая советская держава, заставлявшая трепетать весь мир (одних – от ужаса, других – от восторга) рухнула в одночасье, развалившись на полтора десятка мелких удельных княжеств, гордо провозгласивших себя «суверенными государствами». Правда, так до конца и не уяснивших для себя, от кого и зачем они получили этот самый суверенитет.  

Но, самый страшный распад произошел в душах людей.

Каждый из населявших некогда великую страну, проснувшись однажды утром, пережил это странное ощущение - одиночества, тоски  и страха перед неизвестностью.   

Вместо гордости от внезапно свалившегося на него «суверенитета» гражданин государства Российского вдруг почувствовал свою страшную отрешенность от всего внешнего мира и понял, что остался один на один со всеми своими бедами и невзгодами.

Именно тогда – на переломе двух исторических эпох – многие из нас потянулись к очагу национальной нравственности и культуры.

Таким очагом для человека всегда была религия.

Но именно религия, как это ни странно, оказалась не объединяющим, а разделяющим нас фактором. Потому что за годы атеистического безбожия мы не просто забыли религиозные каноны, но и разучились воспринимать Бога душой. Поэтому для одних религия стала предметом политического антуража. Для других – средством наживы. Для третьих – способом самозащиты.

И лишь для немногих религиозные взгляды превратились в средство нравственного самоочищения.

Эта книга не о проблемах какой-либо отдельной религиозной конфессии России. Хотя таковых на протяжении многовековой российской истории было вполне предостаточно и у православных христиан и у правоверных мусульман.  

Эта повесть, написанная православным человеком, поведает о том, как на столь непростом историческом повороте судьбы нашей страны религиозная тема была использована корыстными людьми, попавшими волей случая во власть.       

На рубеже двух веков религиозный антураж стал не просто данью политической моде, но и самой составной частью всей внутренней политики России. Руководители страны стали активными посетителями православных храмов, иудейских синагог, мусульманских мечетей и даже буддистских дацанов. Но при этом суть их внутреннего мировосприятия осталась прежней: крайний цинизм и неуёмная жажда власти.

Многие из высших государственных чиновников, посещая православный храм, не знали порой, в какой руке держать во время молебна свечу. А, посещая мусульманскую мечеть, старались держаться в сторонке, дабы не опускаться со всеми правоверными на колени и не отбивать положенные земные поклоны. Зато каждый из них стал считать своим непременным долгом порассуждать о теневых сторонах той или иной религии.

Особенно государственных мужей озаботила проблема использования религиозного влияния при проведении своей политической линии.

Но это касалось исключительно высшего эшелона власти. Те, кто стояли ступенькой ниже, как и полагалось, с подобострастием смотрели в рот начальству и стремились выполнить любую его волю, даже не пытаясь вникнуть в суть происходящего.

Так, развязывая в 90-е годы двадцатого столетия очередную бойню в Чечне, высшее политической руководство страны породило миф об «исламском фундаментализме», пытаясь списать на эту «угрозу» все прорехи своей ущербной внутренней политики на Северном Кавказе. И, что весьма характерно, сделало это не без помощи самих исламских лидеров.

Ислам в России всегда занимал особое место. Уже в период Крещения Руси князем Владимиром Мономахом часть населения страны исповедовала ислам. А при Екатерине Великой российские мусульмане получили величайшие свободы и были полностью уравнены в правах с православными христианами.

Но, в отличие от православия, мусульмане никогда не имели единого руководства. И каждый местный духовный лидер пользовался всей полнотой своей власти над верующими.

Подобная обособленность исламских духовных лидеров и дух конкуренции сохранилась в России и по сей день.

Более того. Сегодня в России существует сразу несколько духовных управлений мусульман, каждое из которых претендует на свою главенствующую роль среди правоверных. И подобная ситуация сразу же была оценена политическими лидерами. В борьбе за власть и политическое влияние начал активно использоваться важнейший имперский принцип: разделяй и властвуй.

Не вдаваясь в суть внутренних исламских противоречий и даже не пытаясь понять их, российская политическая элита взяла себе на вооружение лишь то, что способствовало бы её укреплению на политическом Олимпе.

Так еще во время первой чеченской кампании с подачи послушных власти мусульманских марионеток был запущен термин «ваххабизм».

Бородатые чеченские боевики, которых власть активно вознамерилась «мочить в сортире», с легкой руки одного из руководителей духовных управлений мусульман России получило прозвище ваххабитов. И это было равнозначно приговору, который не подлежал отмене или пересмотру.

Попавший в эту категорию хотя бы однажды, получал клеймо на всю оставшуюся жизнь. Хотя даже те, кто это страшное клеймо получал, не могли порой толком ответить на вопрос, что же такое ваххабит?

И совсем мало, кто из российских власть предержащих чиновников, знал, что ваххабизм является главной государственной религией ряда стран Ближнего Востока.

В первую очередь это касается Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов.

Ваххабизм возник в середине 18-го века и получил такое название по имени одного из мусульманских арабских религиозных реформаторов Муххамеда ибн Абдель Ваххаба.

Так же, как и в средние века в Европе среди христиан, ряд исламских деятелей выразили свое неудовольствие по поводу того, что ислам отклонился от истины и мусульманские священники погрязли во грехе и роскоши. На языке исторических исследователей подобное явление называется «религиозной реформацией» или борьбой за очищение веры.

Ваххабиты «экспроприировали» накопленные исламскими правителями ценности, чем сразу заслужили для себя славу «грабителей». Изъятые ценности были использованы для создания в Аравийской пустыне сильного и могущественного государства Саудитов. Эта династия живет и здравствует по сей день. И именно она является хранительницей главной исламской святыни – Каабы.

Поэтому превращать ваххабизм в пугало для российского обывателя – дело весьма спорное и опасное. Это все равно что превратить во враждебную силу все религиозные протестантские организации Европы и Америки. А это означает, ни много, ни мало, - мировая религиозная война.

Но всё это нашим российским чиновникам невдомек.

Видимо, сказывается не только недостаток исторического образования. Но и отсутствие общей человеческой культуры. И это может привести к тяжелейшим непоправимым последствиям.

Это может привести к ломке десятков тысяч человеческих судеб и, в конечном итоге, к полной гибели государства.

Обо всем этом и прочтет мой терпеливый читатель в данной      книге.

События в ней, как и во всех моих книгах, описаны реальные. Герои, не смотря на то, что их имена и фамилии изменены, вполне узнаваемы. Но, всякие совпадения – чистейшая случайность.

Пролог

Дубайское чудо

Самолёт долго кружился над гладью воды и, наконец-то, пошёл на посадку. Присутствующие на борту пассажиры жадно прильнули к окнам иллюминаторов. Там – внизу – прямо под раскинувшимися крыльями огромного «Боинга» замелькали причудливой формы высоченные здания.

Каждое из них уходило своим шпилем далеко в небо.

Всё это напоминало картинку из сказочного альбома. С одной стороны горизонта простиралась огромная ярко оранжевая песчаная пустыня. С другой стороны – лазурное приветливое море. А между ними – на узкой зеленой полосе – причудливые уникальные строения.

Стюардесса ласковым голосом возвестила о том, что через пятнадцать минут самолет приземлится в международном аэропорту Дубай.

О «Дубайском чуде» Виктор Петрович слышал давно. Здесь – на причудливом роге, отделяющем Персидский залив от Арабского моря и Индийского океана, - менее полувека назад возникло новое государство. И прямо в знойной пустыне, где температура воздуха в летнее время достигает плюс пятидесяти по Цельсию, появилась череда цветущих оазисов под общим названием Объединённые Арабские Эмираты.

Но больше всего приезжающих сюда людей поражало другое. Поражал размах строительства комфортного и удобного жилья, потрясающих воображение своей красотой и неповторимостью отелей и торговых комплексов.

Попавший однажды в Дубай, оставался под неизгладимым впечатлением на всю жизнь.

Но Воронцова интересовало совсем не это.

Отправляясь в Эмираты по приглашению своего давнего друга Самигуллы Ишангареева, вынужденного покинуть Россию и переселиться сюда всей своей многочисленной семьей, Виктор Петрович ставил очень непростую задачу - понять, что же, собственно говоря, представляет собой этот загадочный арабский мир.  Тем более что в России о странах Аравийского полуострова либо не говорили ничего вообще, либо высказывания эти носили сугубо нарицательный характер. Типа того, что «эти дикие арабы до сих пор ездят на верблюдах, едят тухлое мясо, развлекаются стрельбой из «Калашникова» и готовят террористов для нападения на российский Кавказ». При этом обязательно вспоминали однорукого бандита Хаттаба, который от души покуролесил по чеченской «зелёнке» и загубил не меряно жизней простых российских парней.

Глядя сверху из иллюминатора планирующего «Боинга», Воронцов тщетно пытался разглядеть хотя бы одного верблюда. Но вместо этого увидел широкую ленту современной автострады, по которой сплошным потоком в обе стороны двигались сверкающие на солнце красивые автомобили и огромные вращающиеся на ходу бетономешалки.

Самолет легко прокатился по абсолютно ровной посадочной полосе и подрулил к зданию, издали напоминающему огромную вытяжную трубу. От этой трубы отделился длинный рукав и подкатился вплотную к люку самолета. Так, что, когда люк, наконец-то, был открыт, внутрь самолета не проникло ни грамма раскаленного воздуха.

Пассажиры «Боинга» начали поспешно собирать ручную кладь и двинулись к выходу.

Уже поднявшись со своего места, Виктор Петрович вдруг разглядел среди пассажиров первого салона знакомую фигуру. Некоторое время стоял в раздумье, припоминая, где он мог видеть этого человека. И только когда тот начал приветливо раскланиваться с бортпроводницами, Воронцов узнал в нем одного из российских исламских лидеров – муфтия Артура Гусманова. Он был одет не в традиционный зеленый халат, в котором его обычно показывали по центральным каналам телевидения во время официальных встреч и церемоний, а в прекрасно сшитый цивильный костюм. И только небольшая татарская тюбетейка на голове выдавала его принадлежность к исламскому миру.

В руках у Артура-хазрата (так обычно принято называть мусульманских духовных лидеров в России) был только небольшой, но, по всей видимости, весьма дорогой кожаный кейс. Он еще раз раскланялся с провожавшими его из самолета членами экипажа и двинулся к выходу.

Задержавшись на своем месте, Виктор Петрович, пропуская вперед себя пассажиров с маленькими детьми, почему-то вспомнил одно из последних выступлений муфтия Гусманова по российскому телевидению. Тот в довольно резкой форме клеймил противников правительства и в самом конце, воздев руки вверх, с заклинанием произнес: «Российское исламское духовенство не допустит распространения на нашей земле ваххабитской заразы! Мы будем искоренять её всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами! Мы объявляем ваххабизму священную войну!»

Виктор Петрович никогда не считал себя большим знатоком Ислама, но знал, что объявление «Священной войны» - это весьма серьёзно. И вся сложность заключается в том, что объявить её намного проще, чем прекратить…

…Самигуллы среди встречающих не оказалось. Вместо него к Виктору Петровичу подошёл опрятный молодой человек, спросил фамилию, вежливо поклонился, взял из рук чемодан с вещами и пошагал в сторону выхода.

Самигулла или Сами, как обычно коротко называл его Виктор Петрович еще с той их памятной совместной поездки на конференцию правозащитников в Вашингтон, встретил Воронцова только возле автомобиля на стоянке.

Он слегка виновато развел руками и, крепко обнимая профессора, тихонько проговорил:

·        Ты уж, Виктор, не обижайся. Просто этим рейсом обычно прилетают наши российские исламские функционеры. А мне с ними после всего, что сделали со мной и моим братом там – он кивнул куда-то в сторону - совсем не хочется встречаться. – Затем сделал широкий жест рукой по направлению виднеющегося вдали города. – Добро пожаловать в страну победившего ваххабизма!

Залезая в прохладный салон автомобиля, Виктор Петрович наклонился к самому уху Сами и с сомнением произнес:

·        Странно это всё как-то… Зачем же они сюда ездят? Ведь, они объявили ваххабизм нашим главным врагом…

·        Да, ерунда всё это! Они это говорят только для того, чтобы свою политическую лояльность доказать перед нашими властями. А сюда они ездят за деньгами.

·        Неужели всё так банально?

·        Ещё как! Впрочем, ты скоро сам во всем убедишься. Ну, что ж – поехали!

Самигулла плавно нажал на педаль газа, и машина покатила по совершенно гладкому шоссе…

1.

В это утро Мансур проснулся очень рано. Глянул на часы. Стрелки на циферблате показывали чуть больше четырех.  До первого утреннего намаза было еще более сорока минут.

Заглянул в комнату старших детей. У тех, как всегда, вещи оказались разбросанными по разным углам. Наверное, допоздна возились с недавно купленным персональным компьютером.

Жена этого приобретения не одобряла. Но Мансур считал, что ребятам обязательно надо приобщаться к технике. Тем более что в школе давно уже рекомендуют знакомить детей с компьютерной грамотностью. Правда, самих компьютеров пока так и не появилось. Говорят, что один в рамках программы обеспечения компьютерной техникой сельских школ все-таки в прошлом году в местную школу завезли. Но директор сразу спрятал его подальше с глаз и выставлял в классе только раз в неделю для проведения учебных занятий. Где он хранит его в остальное время, не знал даже учитель математики, отвечающий за курс компьютерной грамотности.

Вот Мансур и решил купить ребятам свой домашний персональный компьютер.

В гости к детям сразу зачастили одноклассники. Они порой до самой ночи засиживались в этой комнате, непрерывно вырывая друг у друга из рук панельку компьютерной клавиатуры.   

Узнав о покупке, учитель математики даже порекомендовал Мансуру обзавестись специальной карточкой для вхождения в какую-то «мировую сеть». Но, учитывая, что карточка эта должна была работать через телефон, а телефон у них порой молчал сутками из-за плохой связи на линии, Мансур решил, что это пока еще – баловство. Пусть ребята сначала просто научатся обращаться с этой железкой, а там будет видно.

Не поддался он и на уговоры старшего сына Данислама купить специальные компьютерные игровые программы. О них он слышал много. И, честно говоря, не одобрял.

Правоверный мусульманин вообще не должен быть падким на мирские развлечения. А тем более – на какие-то игры, от которых в голове могут возникнуть неправильные мысли.

Поэтому ограничились обучающими программами, которые купили в приложение к компьютеру.

Но и это ребят очень радовало.

А Мансура к тому же радовало и то, что его дети стали центром внимания со стороны сверстников. Потому что переехали они из Ульяновской области в Бехтемировку не так давно. И он очень опасался, что ребятам придется среди новых людей не сладко.

Поправив одеяло на кровати среднего сына и, переложив беспорядочно разбросанные по стульям вещи на соседний диванчик, Мансур тихонько прикрыл дверь и вышел во двор.

Где-то далеко за горизонтом слегка задымился рассвет.

Прямо из-за леса появилась едва заметная полоска света. С каждой минутой она все больше и больше разрасталась. И уже через пятнадцать минут превратилась в длинное светлое полотно.

Мансур невольно загляделся на эту величественную картину.

Не далее, как третьего дня во время пятничной проповеди в мечети соседнего села, куда он в последнее время наладился ходить, местный имам Растям-хазрат как раз говорил о величии промысла Создателя. Именно в соответствии с ним маленькие ручейки жизни каждого правоверного сливаются в одну большую реку жизни всего окружающего мира. И от того, насколько чиста твоя отдельно взятая судьба и совесть, зависит чистота всего бурного потока.

При этом Растям-хазрат вспомнил о том, что у мусульман, так же, как и христиан, на протяжении последних веков существовали движения за чистоту веры. Одним из таких великих улемов был в восемнадцатом веке Муххамед ибн Абдуль Ваххаб.

Мансур невольно отметил про себя, что несколько прихожан при этих словах начали пугливо озираться по сторонам.

Честно говоря, он не стал бы на месте имама так запросто рассуждать о подобных вещах. И, тем более, поминать имя запрещенного в России Ваххаба. Хотя, если следовать подобной логике, то имена многих исламских богословов можно было бы вычеркнуть из повседневного обихода. Потому что в Исламе, в отличие от других религий, мнение очередного улема может не совпадать с мнением его предшественников. И это не означает, что оно неверно. Так же, как подобное не означает, что неверным является мнение первых. Потому что, в соответствии с главной исламской книгой - Кораном, верным мнением все равно обладает только Всевышний Создатель.

И все-таки, Мансур после проповеди, потихоньку подойдя к Растям-хазрату, посоветовал ему быть осторожнее.

·        Но, ведь, ты, Мансур-хазрат, полностью разделяешь мою точку зрения?

·        Да, это так. – Мансур только развел руками. – Но ты знаешь, как сегодня просто прилепить любому из нас ярлык. Потом от него не отмоешься.

·        Это глупости! – Начал горячиться Растям. – Кому мы делаем плохо? Разве я призываю к чему-нибудь позорному? Я сетую лишь за то, чтобы и помыслы и дела были чистыми, как нам завещали Создатель и Пророк его, Мир им обоим.

·        То-то и оно… - вздохнул Мансур. – Но, мы не знаем, каковы помыслы наших властей. Порой мне кажется, - Мансур наклонился к самому уху Растяма, - порой мне кажется, что наша власть не нуждается в наших чистых помыслах. И наоборот пытается представить нас какими-то злодеями. Только зачем? Я вот купил на скопленные деньги старый заброшенный Дом Быта в нашем селе. Хотел там организовать детский дом. По этому поводу даже в Москву звонил одному большому человеку, чтобы он помог правильно все организовать. А местные власти в этом какое-то мошенничество разглядели. Да, если бы мне надо было смошенничать, я бы что-нибудь другое придумал. На кой мне надо было бы связываться со всякой рухлядью. Я, ведь, думал все восстановить собственными руками. И чтобы детишкам от этого хорошо было. А теперь мне приходится объясняться и доказывать, что я не жулик… Почему?...

Растям только развел руками, а Мансур тихонько вышел из мечети, надел свои поношенные ботинки и побрел в сторону дома.

…Вспоминая сейчас свой пятничный разговор, Мансур чуть было не пропустил время утреннего намаза. Быстро прошел в переднюю комнату, привычно разложил на полу коврик и опустился на колени.

В это время в дверь резко постучали.

Подумав, что ему послышалось, Мансур на некоторое время замер. Но стук раздался с новой       силой. Было очевидно, что в дверь стучат не рукой, а твердым металлическим предметом…

2.

·        Ты что, хозяин? Спишь, что ли?!

В дом, едва не сорвав дверь с петель, ворвались сразу около десятка одетых в милицейскую камуфляжную форму вооруженных людей. Один из них сразу оттолкнул Мансура в сторону и прижал прикладом автомата к стенке. Затем резко скомандовал кому-то за своей спиной:

·        Приступайте!

Мансур попытался было опять встать на пути ворвавшихся, но тут же получил удар прикладом в грудь.

·        Я же тебе сказал: не дёргайся! Мы проводим следственные действия! Будешь сопротивляться – закую в наручники!

·        Но, как же так? – Взмолился Мансур. – На каком основании?...

·        Вот тебе основание! – Офицер (это был капитан, как успел разглядеть по его погонам Мансур) протянул ему под нос какую-то бумагу, помахал ею и спрятал во внутренний карман кителя. Затем повернулся назад и прорычал. – Ну, где там понятые?! Всех сюда! Пусть наблюдают! А то этот террорист потом скажет, что мы ему чего-то подбросили!

Увидев выскочившую из спальни испуганную жену, Мансур только успел сказать:

·        Во имя Создателя, дайте одеться женщине! Это же позор, что вы застали её в таком виде!

·        Ты нам тут свои байки про позор не рассказывай! – Гортанно прокричал капитан. – И вообще: шибко говорливый нашелся! Как людей облапошивать – так он никакого стыда не знает! А тут про стыд вспомнил!

·        Я никого не облапошивал… - Попробовал было возразить Мансур, но понял, что объяснять что-либо сейчас этому озверевшему офицеру совершенно бесполезно, и невольно отступил в сторону. Глянул на весящие в прихожей часы. На них было без пятнадцати минут шесть.

Когда большая стрелка часов дошла до цифры 12 и ходики в очередной раз издали глухие удары, в доме уже было перевернуто все вверх дном.

Выскочивший на шум из своей комнаты сын в растерянности остановился посреди прихожей и замер, наблюдая, как один из милиционеров в его комнате схватил процессор персонального компьютера и начал сначала выдергивать из него провода, а затем раскурочивать корпус, пытаясь извлечь из него содержимое.

·        Что вы делаете? – Не выдержал Мансур. – Зачем вы ломаете компьютер?

·        Я ничего не ломаю. – Отмахнулся от него милиционер. – Сейчас мы извлечем из него жесткий диск. Там у вас наверняка всякая экстремистская дрянь позаписана. Вот мы это всё и приобщим к делу!

·        Да, нет там никакой дряни!...

·        А это мы посмотрим.

Милиционер несколько раз перевернул процессор вокруг собственной оси. Но, видимо, так и не понял, каким образом можно изъять из него этот самый жесткий диск. Схватил с диванчика халат сына, уложил в него компьютер, связал рукавами и отложил в сторону.

После этого начал сбрасывать с книжной полки учебники сына. Найдя в самом углу учебник арабского языка, долго и внимательно рассматривал его. Затем аккуратно положил рядом с компьютером.

Показывая на находку появившимся невесть откуда незнакомым людям в гражданской одежде, удовлетворенно хмыкнул:

·        Прошу зафиксировать: найдена литература на арабском!

·        Но, ведь, это всего лишь учебник… - Попытался возразить Мансур.

·        А это не наше дело! – Отрезал милиционер. – Пусть спецы определяют, что там написано. Только нам в Астраханской губернии арабский ни к чему…

·        Вам, по-моему, всё ни к чему… - Грустно вздохнул Мансур и отошел в сторону.

3.

Прочитав утренний намаз, Назим Ильясов снова отправился в спальню и прилег.

Сегодня с утра он собирался на базар. Но после вчерашнего разговора с оперуполномоченным из района решил свою поездку отложить.

Сон никак не возвращался. И Назим достал из тумбочки блокнот с записями последних поступлений денег в мечети.

С появлением по соседству имама Растяма Кинжилаева дела у Назима-хазрата стали заметно ухудшаться. С каждой неделей на пятничную проповедь народу стало приходить все меньше и меньше. И это его очень удручало. Потому что именно пятничный общий намаз приносит наибольшую долю поступлений в казну мечети.

Расходы в последнее время резко возросли. Старшего сына Назим-хазрат отправил учиться в главный арабский университет в Саудовскую Аравию. Двое младших заканчивали среднюю школу. Да и, дочка уже, можно сказать, на выданье. Кроме того, последние два года приходилось посылать деньги сестре в Азербайджан. Муж сестры давно сидит без работы, а ехать на заработки в Россию боится. Или не хочет. В общем, еще одна удавка на шее.

 О том, как исправить внезапно пошатнувшееся финансовое положение, Назим-хазрат размышлял все прошедшие недели. И, хотя по Корану любая зависть – преступление, Назим-хазрат все чаще и чаще ловил себя на мысли о том, что этот порок буквально душит его и не дает покоя ни днем, ни ночью.

Особенно не давала покоя мысль о том, что неожиданно свалившийся на его голову невесть откуда (а точнее, из Ульяновской области) Мансур Ишангареев не только быстро отремонтировал и благоустроил старый дом на краю села, в котором поселился с женой и сыном. Но и решил купить старый заброшенный Дом Быта и организовать в нем детский дом.

Назим-хазрат был совершенно уверен, что никакого детского дома Мансур не создаст. И вообще все это он делает только назло ему – Назиму Ильясову.

В Ульяновской области у Мансура остался брат Тагир – довольно успешный предприниматель, а в прошлом – муфтий. Да и в Москве притаился еще один брат – Самигулла, который вошел в полное доверие к руководству Центрального Духовного Управления Мусульман России.

И в этом Назим-хазрат увидел главную угрозу самому своему существованию.

Если братья Ишангареевы обживут здешние места, ему – Ильясову – делать здесь будет нечего. А уезжать назад к себе в Азербайджан Назим не хотел. Это означало обречь себя на нищенское существование.

Последние полтора месяца Ильясов упорно размышлял над тем, как выйти из создавшейся ситуации.

Решение пришло само собой.

Однажды в разговоре с начальником местной милиции прозвучала мысль о том, что не плохо было бы исламской общественности откликнуться на призыв центральной власти об искоренении такого явления, как экстремизм. Как понял Ильясов, самым страшным проявлением экстремизма в России сегодня является ваххабизм. И именно с ним надо в первую очередь начать непримиримую борьбу.

Размышлять о том, что такое ваххабизм, Ильясов посчитал излишним. Да и не безопасным. Он уловил также, что этого не знает никто из тех, кому предстоит бороться с этим «страшным злом».

И тогда он понял, что именно сейчас настал его звездный час. Тем более что Растям Кинжилаев, как ему уже доложили соседи, неоднократно в своих пятничных проповедях поминал этого самого Ваххаба. А Мансур Ишангареев стал завсегдатаем мечети Кинжилаева. Более того. Как говорили все те же соседи, они с Растямом частенько уединялись и о чем-то долго беседовали.

Это окончательно переполнило чашу терпения.

Именно тогда состоялся его первый серьезный разговор с местным участковым оперуполномоченным.

Они поняли друг друга с полуслова. Оставалось только найти соответствующий повод. Но за этим, как сказал участковый, дело не встанет. Тем более что район уже давно пеняли за недостаточную активность в борьбе с экстремизмом.

И такой случай в скором времени подвернулся. Причем, произошло всё совершенно неожиданно.

Недели две назад Назим-хазрат решил заглянуть в кинжилаевскую мечеть. Было время обеденной проповеди. В мечети уютно расположились около десятка прихожан. Они сидели полукругом вокруг имама и внимательно слушали то, что он говорит.

·        Мы не должны забывать о своей самобытности и культуре. Настоящий мусульманин должен заботиться не только о своем собственном благополучии, но и о благополучии всех своих родных и близких. Не только о своей собственной душе, но и о душах тех, за кого мы в ответе перед Аллахом. Так нам завещал Пророк, мир ему. Так записано в священных  хадисах…

Завидев входящего в мечеть Ильясова, Растям-хазрат даже не повел глазом. Он продолжал читать проповедь и тогда, когда Назим-хазрат вплотную приблизился к молящимся, и встал за спиной Кинжилаева.

·        Ты читаешь неправильные проповеди. – Вдруг услышал резкое замечание имам. – Ты проповедуешь здесь идеи ваххабизма! А это запрещено законом! Я сам сегодня прочту проповедь этим заблудшим овцам Аллаха!

Назим-хазрат попытался отодвинуть Кинжилаева в сторону, чтобы занять его место. Но тот сделал вид, что не замечает грубости муфтия, и продолжил чтение проповеди:

·        Аллах велел нам быть терпимыми. Тем более что окружают нас враждебные исламу силы, с которыми нам предстоит вести непримиримую борьбу…

·        Я запрещаю тебе проповедовать экстремизм! – Буквально закричал Ильясов и сделал еще одну попытку отодвинуть Растям-хазрата.

Но тут с места поднялся один из прихожан и тихо, но твердо произнес:

·        Шёл бы ты, хазрат, своей дорогой. Мы тебе сюда не звали.

Это был Мансур Ишангареев. Назим-хазрат узнал его сразу по гордой осанке и спокойному независимому взгляду.

Подобного отношения к себе муфтий Ильясов не ожидал.

Некоторое время он стоял, в растерянности ловя ртом воздух. И понял, что его раздирает бешеная злоба.

·        Да, ты… да, ты… - Только и сумел проговорить он. И вдруг, резко с размаху ударил Ишангареева ногой в пах.

От неожиданности Мансур присел на месте и скорчился от боли. А Назим-хазрат уже бежал к выходу из мечети, крича по дороге, что сейчас вызовет сюда милицию.

·        Они тут быстро наведут порядок! – Задыхался от негодования муфтий. – Они быстро вытравят из вас ваххабитские замашки! Вы у меня все еще будете плакать горькими слезами!...

…Всё это вспоминал и обо всем этом Назим-хазрат размышлял, так и не сумев заснуть сегодня после утреннего намаза. Он несколько раз вставал с дивана и начинал нервно расхаживать по комнате, то и дело выглядывая в окно.

Когда терпение уже начало лопаться, телефон все-таки зазвонил. В трубке раздался легкий треск. Затем недовольный голос оперуполномоченного произнес:

·        Мы ничего не нашли.

·        Этого не может быть. – Убито произнес Ильясов. – Неужели у него нет даже литературы на арабском языке?

·        Нашли только учебник.

·        Ну, и…

·        Больше ничего…

Ильясов нервно забарабанил пальцами по столу.

·        А что-нибудь из разряда ну, этого… такого… криминального?...

·        Что вы имеете в виду?

·        Ну, вы знаете сами… Листовки какие-нибудь… Или наркотики… - Неуверенно произнес Ильясов.

·        Я сейчас доложу начальству. Ребята, по-моему, только вчера пакетик марихуаны у какой-то тетки на рынке изъяли. – Голос на том конце провода повеселел. – Я думаю, что ваше мусульманское духовное руководство к наркомании относится неодобрительно?

·        Конечно! Это же большой грех!

·        Вот и ладно! – Рявкнул участковый. – У меня еще такое впечатление, что он где-то боеприпасы прячет! Гад!

Было слышно, как он плюнул куда-то в сторону, и в трубке раздались короткие гудки.

Назим-хазрат некоторое время еще продолжал стоять, держа в руках пикающий аппарат. Затем мельком глянул на лежащий тут же поодаль блокнот и слегка дрожащими руками положил трубку на место.

4.

Страна победившего ваххабизма

На вилле, куда Самигулла доставил Виктора Петровича прямо из аэропорта, их встретили сразу две радушные молодые женщины. Одну из них звали Светлана, другую – Наташа. Обе, как оказалось, из Казахстана. Но здесь живут уже давно. Снимают эту самую виллу и принимают на ней приезжих туристов из России и стран СНГ. Больших доходов не имеют. Но здешнее существование оказалось намного более хлебным, чем проживание в родном Казахстане. Тем более что работы там для молодых женщин практически нет.

Женщины моментально накрыли на стол и по восточной традиции тихонько удалились.

А Виктор Петрович, с удивлением обведя взглядом обстановку гостиной и прислушавшись к говорящему по-русски телеэкрану, философски произнес:

·        Честно говоря, я ожидал здесь увидеть совсем не то…

·        Если не секрет, что же ты собирался здесь увидеть? – лукаво прищурился Сами. – Думал, что здесь до сих пор бедуины по пустыне на верблюдах разъезжают?

·        Да нет, конечно же, не до такой степени. – Пожал плечами Виктор Петрович. – Но я думал, что здесь на каждом шагу присутствует некий этакий восточный колорит. Женщины, в моем представлении, здесь все обязательно должны ходить в черной парандже, а мужчины – длинных белых накидках.

·        Это ты тоже увидишь. – Засмеялся Сами. – Но так одеваются исключительно местные жители. А таковых здесь сегодня не так уж много. И носят свою традиционную одежду они с большим почтением.

·        Даже женщины?...

·        Именно женщины в первую очередь. Кстати, девушки с нетерпением ждут того часа, когда смогут совершенно законно одеть на себя черную традиционную одежду. Это является для них показателем взросления. Они как бы перешагивают через важный порог, за которым начинается настоящая взрослая жизнь.

·        Но, что же в этом хорошего? – Удивился Воронцов. – Я с детства смотрел наш знаменитый фильм «Белое солнце пустыни», в котором красноармейцы отбивают гарем и пытаются сделать свободными этих несчастных женщин.

·        Это все не так просто. – Опять засмеялся Сами. – Если помнишь, что-то они не с шибко большим энтузиазмом отнеслись к перспективе свободной пролетарской жизни.

·        И все-таки… - Виктор Петрович отхлебнул из тарелки приготовленной женщинами окрошки и зажмурился от удовольствия. – Все-таки мне кажется, что это грубейшее нарушение прав женщины. И на Востоке этот пережиток сохранился до сих пор. Кстати… - Виктор Петрович слегка приподнял вверх полную ложку и начал сливать с неё содержимое в тарелку. -  Кстати, как здесь женщины относятся к тому, что их мужья имеют сразу несколько жен?

·        Могу тебя заверить – совершенно спокойно. – Самигулла тоже придвинул к себе тарелку с окрошкой и начал активно есть, то и дело причмокивая от удовольствия. На минуту остановился и продолжил. – Во-первых, иметь здесь несколько жен – слишком дорогое удовольствие. Его может себе позволить не каждый.

·        Что? Берут с жениха большой калым?

·        Нет. Дело совсем не в калыме. Кстати, здесь вообще никакого калыма за невесту не платят.

·        Тогда в чем же дороговизна удовольствия?

·        Дело в том, что по существующим в Эмиратах законам будущий муж должен обеспечить будущую жену полностью всем необходимым для хорошей безбедной жизни. А, если быть точнее, он сразу должен положить на её личный счет не менее трехсот тысяч американских долларов. Кроме того, все жены живут по отдельности, в своих собственных домах. Так что муж только изредка навещает их по своему желанию. Ты увидишь, как выглядят здесь эти женщины. Они покупают себе самые дорогие украшения. Они ездят на прекрасных автомобилях. Они живут в очень благоустроенных домах.

·        Но, откуда же все это берется? – Виктор Петрович отложил в сторону ложку и буквально уставился на Сами. – Или ты хочешь сказать, что любой гражданин этой страны может позволить себе жить, как подобает богатому человеку? Откуда у них эти богатства?

·        Понимаешь, Виктор… - Сами дохлебал остатки окрошки, облизал ложку и аккуратно положил её рядом с пустой тарелкой. -  Понимаешь, Виктор, - еще раз повторил он, -  в отличие от России, здесь все природные богатства действительно принадлежат народу. И это не пафос. Здесь народ действительно живет по священным божественным заповедям. А в соответствии с ними все, что даровано Создателем на Земле и в её недрах, принадлежит всем. А это означает, что нефть, на запасах которой стоят Эмираты, принадлежит каждому гражданину этой страны. Сразу при рождении ребенка на его имя открывается специальный банковский счет, и эмир кладет на него двести тысяч американских долларов. Распоряжаться этими деньгами до совершеннолетия человека не имеет права никто. Поэтому, когда ребенок вырастает и становится полноценным гражданином, он уже богат. И в состоянии решить все свои жизненные проблемы.

·        Здорово! – Невольно вырвалось у Виктора Петровича. – Но, ведь, ты не будешь отрицать, что здесь тоже есть богатые и бедные?

·        Конечно… - Покачал головой Сами. – Только все относительно. Самый бедный здешний араб намного богаче любого российского профессора. – При этом он лукаво подмигнул Воронцову, взял со стола тарелку и направился в сторону кухни. – Я сейчас у девчат попрошу добавки. Они здесь наловчились делать прекрасную молочную окрошку. За одно только это их может запросто взять замуж любой арабский шейх.

Он весело рассмеялся. А Виктор Петрович уставился в задумчивости на экран телевизора, на котором в очередной раз показывали лоснящуюся от жира физиономию российского олигарха Вексельберга. Диктор с упоением рассказывал о том, что во время визита президента страны в Австрию ведущие российские предприниматели заключили целый ряд выгодных коммерческих сделок.

Воронцов почему-то вспомнил всю эту странную историю с покупкой данным олигархом яиц работы Фаберже. О том, как с этими яйцами носились все российские политики и журналисты. А старенькая учительница русского языка из далекого уральского села на вопрос журналиста, считает ли она господина Вексельберга настоящим патриотом России, очень долго вздыхала. А потом как-то очень грустно произнесла: «Он бы малость нашим ребятишкам из соседнего детского дома простых куриных яичек прикупил бы… А то они, сердешные, уже который месяц на голодном пайке сидят. Говорят, что на них в этом самом бюджете денег нету…»

Еще ему почему-то вспомнилась всегда слегка глуповатая ухмылка самого богатого человека в России – Романа Абрамовича.

Именно он и его дружки с легкой руки первого президента России Бориса Ельцина еще в начале 90-х годов полностью захватили главное природное достояние страны – нефть. В одночасье бывшие никчемные научные сотрудники и кооператоры стали обладателями несметных богатств. Сегодня они скупают по всему миру недвижимость, яхты, самолеты, футбольные команды. В то время как детишки из детских домов не имеют порой даже пальто для того, чтобы выйти на улицу в холодную пору.

На этом фоне все разговоры об арабской нищете и дикости выглядели более чем странно.

И, тем не менее, тема ваххабизма не давала Виктору Петровичу покоя ни минуты.

Проводив Самигуллу и договорившись о дальнейших встречах, Воронцов заперся в своей комнате и достал из своего дорожного баула блокнот для записей.

         

Из дневника профессора Воронцова:

«Еще до поездки в Арабские Эмираты долго пытался понять и разобраться в том, что же такое ваххабизм. Пересмотрел огромную массу книг. Но все они либо выражали официальную линию российского мусульманского руководства, либо принадлежали людям, знающим о ваххабизме лишь понаслышке.

И только перед самым отъездом нашел весьма интересное изложение этой проблемы муфтием Мекки Зайни Дохляни.

Вот оно:

«В юности Мухаммад Ибн Абдуль-Ваххаб изучал Ислам в Медине. Его отец и старший брат были известными в то время религиозными деятелями. Они, а также другие учителя Ибн Абдуль-Ваххаба, обсуждали с ним основы мусульманского вероучения, которые он с юности подвергал сомнению. Своей критикой он пытался ниспровергнуть самые крупные исламские авторитеты. Отметим, что в духовных вопросах такое отношение к учителям считается худшим из всех видов непослушания, которое может проявить ученик. Поскольку отрыв от традиции, непоследовательность в вопросах религии наносит непоправимый вред не только самому ученику, но это вводит в заблуждение огромное число тех, кому он указывает якобы более легкий путь в постижении Истины. Например, одно из ошибочных воззрений основоположника секты ваххабитов заключалось в том, что проявление мусульманами уважения к исламским святыням он называл "ширком" - язычеством. Пользуясь тем, что у многих бедуинских племен со времен Джахилии бытовали языческие культы, и они не были достаточно просвещены в вопросах религии, он начал свою проповедь именно среди них. Бедуины последовали призыву Ибн Абдуль-Ваххаба, став участниками всех междоусобиц на стороне отдельных политических сил. Ибн Абдуль-Ваххаб опирался на возрождение древнейших бедуинских военных традиций и связанного с ними "воинского кодекса чести". Опираясь на логику доисламских отношений между бедуинскими племенами (опыт ведения междоусобных войн сформировали особую этику свободолюбивых и непокорных бедуинских племен, мало приемлемую в централизованном государстве), он объявил, что любых политических противников можно уничтожать и лишать имущества. Просвещенные мусульмане были потрясены искажением гуманной сущности Ислама и пытались бороться с распространением ваххабизма в Аравии. Кроме того, уже при жизни Ибн Абдуль-Ваххаба религиозные и политические деятели хорошо понимали, что это течение преследует одни лишь корыстные цели и служит продвижению политического влияния властителей области Ад-Дария и не имеет ничего общего с духовным поиском внутри Ислама. Более того, проповедь ваххабизма, по мнению современников Ибн Абдуль-Ваххаба, не имела ничего общего с "очищением идеалов Ислама", а лишь искажала их. Корни ваххабизма лежат глубже, чем проповедь Ибн Абдуль-Ваххаба. При жизни Пророка Мухаммада, мир ему, появлялись лжепророки-самозванцы. Среди них были как мужчины, так и женщины. Одним же из самых известных лжепророков был Мусайлима Аль-Каззаб из племени бани Хунайфа. Духовные наследники этого лжепророка стали материальной опорой идеологии ваххабизма. Ими стали принц Мухаммад Ибн Сауд, выходец из рода Мусайлима, а затем и его сын Абдуль-Азиз Ибн Сауд. Им было важно заставить людей поверить якобы в "пророческую миссию их рода", поскольку это давало им власть и политическое влияние, которых они не могли добиться на протяжении многих столетий. Именно они поддержали идею "очищения Ислама", отказ от почитания исламских святынь и самого Пророка, мир ему. Подрывая веру людей и лишая их надежды на мир, покой и безопасность, это течение стало антиисламским. Более того, это движение лишало мусульман уверенности в том, что они сами на истинном пути и их учитель истинный. Старший учитель Ибн Абдуль-Ваххаба, Мухаммад Ибн Сулейман писал своему ученику: "О Ибн Абдуль-Ваххаб, я советую тебе ради Аллаха держать при себе свои убеждения и не оскорблять мусульман. Если кто-то из них высказался при тебе в отношении того, что упоминание святых и Пророков (тавассуль) само, помимо Воли Аллаха, приводит к исполнению желаемого, то поправь этого заблудшего, разъяснив ему истину. Если же он упорствует в придании Аллаху соучастников, то назови кяфиром (неверным) лишь его. Но не называй так всех мусульман, поскольку ты сам отклонился от прямого пути, по которому идет большинство, и точнее будет назвать кяфиром того, кто отклонился от пути большинства, потому что он не следует по пути верующих". Османская империя в то время представляла собой государство, ослабленное внутренним расколом. Сменялись султаны. Шли войны с сопредельными государствами. В это время и укрепились политические позиции ваххабизма. Политическая история ваххабизма началась с агрессии - борьбы на ослабление централизованного государства. Ваххабиты пошли в наступление, и первой жертвой их натиска и оккупации стал Йемен. Мусульманское население захваченных территорий подвергалось насильственному обращению в ваххабизм. Подрывалась гуманная основа Ислама - веротерпимость и ненасильственный призыв к Единобожию. Затем ваххабиты начали активную миссионерскую деятельность среди племен, населявших территории вокруг Мекки и Медины. В эти города отправлялись эмиссары ваххабизма с тем, чтобы любой ценой добиться поддержки мусульманских авторитетных ученых, что было необходимо для осуществления ими своих политических планов. Исторически города Мекка и Медина теснейшим образом связаны с деяниями и именем Пророка Мухаммада, мир ему. Распространение влияния среди населения Мекки и Медины давала ваххабитам прежде всего идеологическую поддержку во всем мусульманском мире. Этим подрывалась еще одна моральная основа Ислама - уважение и любовь к Пророку Муххамаду, мир ему. Реакцией мусульманского общества на деятельность ваххабитов в Мекке и Медине явилось судебное определение, в котором было сказано, что людей, разделяющих взгляды ваххабитов, как и их самих, следует считать вероотступниками, а находящиеся в городе ваххабитские эмиссары должны быть взяты под стражу. Всем выходцам из области Ад-Дария, правители которой поддерживали идеологов ваххабизма, было запрещено совершать Хадж (паломничество к святыням Ислама) и въезжать в Мекку. Это решение было принято во время правления шарифа Мекки Масуда Ибн Саида, умершего в 1745 г. (С именем этого политического и религиозного деятеля связаны первые репрессивные меры в отношении ваххабитов и религиозное заключение, указывающее на то, что основы идеологии ваххабизма несовместимы с Исламом). И действительно, поездка к святыням Мекки и Медины является для ваххабитов не исполнением священной обязанности Хаджа, а возможностью пропаганды своей идеологии. Для достижения своих корыстных политических целей они, путем распространения среди паломников ложных взглядов, пытались сбить верующих с пути Аллаха, используя тот высокий духовный потенциал любви к Всевышнему, который рождается у мусульман в Хадже. Лицемерие и цинизм при посещении ими мусульманских святынь состоит в том, что сами ваххабиты осуждали их почитание. По этим и другим причинам им было отказано во въезде в Мекку. Потеряв надежду добиться своих целей мирным способом, в 1785 г. ваххабиты напали на племена, находившиеся под юрисдикцией Мекки, тем самым им удалось втянуть в военные действия мекканские власти, которые выступили на защиту своих граждан. Сложная политическая и экономическая обстановка в Аравии способствовала тому, что отдельные племена стали принимать сторону ваххабитов, боясь расправы в случае отказа от сотрудничества с ними, либо соглашаясь на подкуп. Так, например, ваххабиты осадили город Ат-Тоиф, а затем, войдя в него, вырезали почти все его население. Город лежал в руинах, был полностью разграблен, религиозные книги сожжены. Вхождение же в Мекку ваххабиты откладывали несколько раз из-за большого скопления в нем паломников, которые без сомнения оказали бы им достойное сопротивление. По окончании времени Хаджа ваххабиты все же вошли в Мекку, взяв ее без боя. Правитель Мекки шариф Голиб Ибн Мусаида хотел любой ценой избежать кровопролития в священном городе мусульман и впустил ваххабитов в Мекку. Незадолго до их вхождения в город он даже заключил с ваххабитами соглашение о ненападении, которое было подписано 8 муххарама 1789 г. Ваххабиты нарушили свое обещание: они не только оккупировали Мекку, но и двинулись на г.Джидду, куда отступили войска правителя Мекки. В 1800 г. ваххабиты блокировали Мекку и перекрыли все подступы к городу. Блокада стала жестоким испытанием для мекканцев. В городе свирепствовал голод. Глядя на страдания горожан, шариф Голиб принял решение заключить с ваххабитами договор о мире. В том же году они сумели захватить Медину. Первым их деянием стало разграбление святой комнаты, где находилась могила Пророка Мухаммада, мир ему. Их власть над священными городами продолжалась семь лет. За это время они разграбили все украшения Каабы и накрыли ее черной мешковиной. Они разрушили купола над могилами. Они запрещали повторять хвалу Пророку (салаваты), мир ему. Ибн Абдуль-Ваххаб лично отдал приказ казнить муэдзина, прочитавшего хвалу Пророку, мир ему. Они вводили новые, неслыханные в мусульманском мире традиции: бритье головы не только мужчинами, но и женщинами. Передают, что в ответ на это одна женщина потребовала от ваххабитов сбрить бороды. Ибн Абдуль-Ваххаб не смог найти ответа и оставил женщин в покое. Действуя в таком духе ваххабиты не могли не вызвать протест со стороны жителей оккупированных городов. В 1806 г. в Османской империи возобладала линия на укрепление централизованной власти. Одним из признаков оздоровления политической ситуации становится Указ Махмуд-хана II, по которому его наместник в Египте Мухаммад Али-паша наделяется полномочиями подготовить армию для борьбы с ваххабитами. Во главе антиваххабитской армии становится сын наместника Египта - Тусун-паша. Первыми успехами этой армии стало освобождение города Юмбу. Дальше войска Тусун-паши не продвинулись из-за плохого знания местности и тактических просчетов. В 1807 г. в поход против ваххабитов выступил его отец Мухаммад Али-паша. Он освободил города Ас-Софра и Аль-Хадида, сделав то, что не удалось его сыну в первом походе. Он вошел в эти города без вооруженного столкновения, применяя тактические и политические методы. Он начал выплачивать бедуинам вознаграждение, щедро одаривая тех, кто поддерживал его армию. Мухаммад Али-паша постоянно советовался по политическим вопросам с шарифом Мекки Голибом. Благодаря согласованности их действий, была освобождена Медина. Затем армия вошла в г.Джидду. В результате ваххабиты и их лидер Сауд сами вышли из Мекки и скрылись в области Ад-Дария. В 1808 г. шариф Голиб, находившийся к тому времени на должности шарифа Мекки уже 26 лет, арестовал в Ат-Тоифе наместника ваххабитов Усмана Аль-Мудокыйя и отправил его в Египет. Затем его перевезли в резиденцию султана, где он и был казнен. Сам же шариф Голиб также отправился в резиденцию султана по требованию Муххмада Али-паши. В 1809 г. был арестован лидер ваххабитов в Медине Мубарак Ибн Мадыян, а затем казнен. В том же году Мухамад Али-паша предпринял новый поход на города Тюрба и Биша, на территории Гомид, Заран и Асир для разгрома ваххабитов. Оплотом ваххабизма оставалась одна область Ад-Дария, в которой после смерти Сауда в 1809 г. оставался править его сын Абдуллах Ибн Сауд. В 1812 г. Мухаммад Али-паша назначил своего сына Ибрахима командовать армией. Мухамад Али-паша отстранил от участия в боевых действиях своего старшего сына, уличив его в переписке с Абдуллахом Ибн Саудом. Ибрахим-паша окончательно разгромил ваххабитов на их собственной территории. Абдуллах Ибн Сауд был взят в плен и в 1815 г. был предъявлен жителям Стамбула и казнен. Так бесславно закончили свой жизненный путь те, кто встал на путь лжи, насилия, обмана и подкупа. Шариф Голиб, посвятивий себя борьбе с ваххабизмом, остаток жизни провел в Солониках. Он умер в 1811 г. Над его могилой был возведен купол, и люди по сей день приходят к ней на поклон».

 По Заяни выходит, что ваххабизм все-таки имеет ярко выраженный агрессивный военный характер.

Но, пока мы ехали от международного аэропорта в Дубае до города Шарджи, я тщетно пытался высмотреть в окно хотя бы одного человека с оружием. За всю дорогу на пути не оказалось даже ни одного полицейского поста. Лишь однажды на встречной полосе появился скромно идущий в общем потоке полицейский джип.

И это разительно отличало Эмираты – одну из главных колыбелей ваххабизма – от Египта, где в самых лучших курортных городах Шарм Эль-Шейхе и Хургаде вооруженные полицейские стоят на каждом перекрестке.

На мой вопрос: что сие может означать? – Самигулла только пожал плечами.

И я понял, что история ваххабизма уже давно и далеко разошлась с современностью.   

5.

Обыск в доме Мансура Ишангареева продолжался уже восьмой час.

Уже давно вернулись из школы соседские дети. А бригада милиционеров продолжала методически выворачивать наизнанку все подсобные помещения. Достали из подпола даже банки с соленьями. Часть из них открыли, и содержимое вывалили тут же во дворе. От этого по всей округе пошел нестерпимый запах маринада и высыхающих на солнце овощей.

Один из «понятых», видимо забыв, что он в настоящее время не на службе, вместо того, чтобы просто наблюдать за происходящим, тоже принялся  копаться в детских вещах.

В половине второго к дому подкатил милицейский «газик», и из него выскочили два молоденьких сержанта. Один из них аккуратно держал в руке небольшой сверток. Второй прикладом автомата начал ловко расталкивать толпящихся возле калитки зевак.

·        А ну, разойдись! Чо уставились? Ваххабитов, что ли, не видали?

·        А это кто ж такие будут? Чтой-то мы про таковских здеся не слыхали… – Запричитала из-за соседней изгороди одна из старух.

Но сержант только махнул в её сторону дулом автомата и забежал в дом.

В прихожей не было никого, кроме старшего сына Мансура - Данислама. Он присел в углу на старый большой сундук и поджал под себя ноги.

Не обращая на него ни малейшего внимания, один из вошедших сержантов аккуратно извлек из пакета круглый предмет. И, видимо, чисто машинально оглядевшись по сторонам, засунул его в старый, валявшийся тут же, протертый валенок. Затем достал из кармана своего кителя маленький пакетик и сделал шаг к вешалке. Быстро просмотрев весящие на ней куртки, сунул пакетик в один из оттопыренных карманов.

Проделав эти несложные манипуляции, оба сержанта быстро удалились во двор.

Данислам еще некоторое время сидел на сундуке. Затем тихонько поднялся с места и направился в сторону вешалки, под которой лежал тот самый валенок. Но, не успел он сделать и двух шагов, как в прихожую из комнаты выскочили сразу несколько человек.

Один из них, с несколькими звездочками на погонах, сразу же направился к брошенному на полу валенку и, приглашая посмотреть на это «понятых», извлек из него круглый предмет.

Открыв настежь входную дверь и высоко приподняв над головой руку с зажатым в ней предметом, он торжественно вопросил:

·        Что это!? – И тут же, поднеся предмет к самому носу «понятых» и вышедшего за ними в прихожую Мансура, со зловещим шипением произнес. – Это, ведь, боевая граната – Ф-1! Так вот ты, значит, какой мирный предприниматель?!

Мансур продолжал стоять на месте, глядя на капитана немигающими глазами. И это последнего явно начало выводить из себя. Офицер быстро передал гранату в руки одного из сотрудников и начал лихорадочно шарить по карманам висящих на вешалке курток. При этом одна из них сорвалась с крючка и упала на пол. Капитан небрежно отшвырнул её ногой в угол. И, наконец, нашарив то, что искал, извлек на свет маленький целлофановый пакетик. Поднеся его к свету, с едва скрываемым ехидством в голосе произнес:

·        А это что у нас тут такое? – Капитан поднес пакетик к самому носу и принюхался. - Никак, марихуанкой балуемся? Не слабо… - Он повернулся в сторону «понятых» и гортанно прокричал. - Прошу всё зафиксировать в протоколе!

Мансур продолжал все так же стоять на месте и смотреть немигающим взором на капитана.

Повернувшись в сторону отца, Данислам некоторое время ловил от волнения ртом воздух. Затем буквально затрясся и закричал срывающимся фальцетом:

·        Это они сами положили!... Я видел!... Тут два милиционера только что были!... С автоматами…

Повернувшись в его сторону, капитан только повелительно махнул рукой и недовольно произнес:

·        Уберите отсюда этого щенка! Я же сказал: всех членов семьи изолировать и посадить в отдельное помещение! Махотин, ты где? Тащи отсюда мальчишку!

На его крик моментально откуда-то из-за спины нарисовалась фигура огромного дородного сержанта, который прихватил Данислама под руки и буквально поволок в соседнюю комнату. В его объятиях мальчишка начал биться и извиваться, продолжая по дороге кричать:

·        Они это сами бросили!... Ата!... Правда!... Я видел!...

Этого Мансур уже выдержать не смог. Он бросился в сторону кричащего сына. Но дорогу ему преградили два дюжих милиционера. Один из них моментально защелкнул на запястьях Мансура наручники и потащил к выходу.

·        Вот так-то будет лучше! – Злорадно констатировал капитан и, повернувшись к «понятым», скомандовал. – Сейчас подпишите все протоколы и можете быть свободными. Я скажу руководству, когда надо будет прислать вас на следственные действия.

«Понятые» только вытянулись в струнку. И послушно двинулись за одним из офицеров в комнату.

Тем временем, капитан еще раз оглядел придирчивым взглядом прихожую, удовлетворенно хмыкнул и вышел из дома.

Сев в машину, взял в руку трубку дежурной связи и тихонько произнес:

·        Это «Оперативная волна». Соедините меня с «Первым». – Через некоторое время, когда в трубке раздался нужный ответ, коротко доложил. – Мы всё завершили. Арестованный и вещдоки направлены в район.

Внимательно выслушал ответ и, произнеся напоследок «Так точно!», аккуратно положил трубку на место. Достал из кармана пачку сигарет и закурил. Затем огляделся по сторонам, извлек из кармана мобильный телефон и набрал номер:

·        Ну, что, хазрат? С тебя, как говорится, причитается! Упекли мы твоего Ишангареева! Думаю, что надолго. Он же, гад, как я и предполагал, боеприпасы у себя дома хранил! И наркоту! А с этим, сам понимаешь, шутки плохи. Мы таких, как говорит наш Верховный Главнокомандующий, будем в первом попавшемся сортире мочить!..

Капитан глубоко затянулся табачным дымом и весело непринужденно рассмеялся…

6.

Телефон в кабинете бехтемировского головы Калинкина буквально разрывался на части.

Еще не доходя до здания администрации, Петр Иванович услышал это противное дребезжание через приоткрытое окно. В приемной никого не было. И только когда он уже открыл дверь в кабинет своим ключом, в приемную буквально влетела секретарша (и она же по совместительству – племянница жены Маринка).

Она на ходу поправляла на себе задравшуюся от бега кофточку и взволнованно тараторила:

·        Дядь Петь! Наши ребята из ментовки сегодня с утра прихватили всю семейку Ишангареевых! У него чегой-то в доме отыскали! Соседка говорит, бомбу! Во! Это что же делается? А мы тут жили и ничего не знали! А они нас всех готовились взорвать!

·        Ты погоди тарахтеть-то. – Махнул на неё рукой Калинкин, заскочил в кабинет и схватил трубку продолжавшего дребезжать телефона. – Алло! Ну, кто это еще?! – Но, услышав отзыв на другом конце провода, тут же присел на стул и начал стаскивать с себя пиджак.

Некоторое время сидел, молча слушая собеседника. Затем поскреб в затылке всей пятерней и как-то неуверенно произнес:

·        Как бы чего из этого не вышло нехорошего… У нас, ведь, знаете, какой народ заводной?... Если их растормошить – потом не уймёшь!... Как бы они под это дело не пошли друг дружку колошматить. А то потом, поди разберись, кто тут басурманин, кто нет… И потом – у нас, ведь, никакого формального повода для таких решений нет… Ну, да… Мы об этом сигнализировали в милицию… Так нам об этом их же муфтий – как его? – Ильясов – рассказывал… А там, кто их разберет? Мы в таких тонкостях не разбираемся… Да, Ишангареев действительно несколько раз заявлял, что собирается мусульманский детский дом организовать… Но, как мне докладывали, образовательное руководство эту идею так и не одобрило…

От разговора Петр Иванович взмок. Он несколько раз вытирал со лба набежавший пот. Свободной рукой время от времени прижимал к себе под мышками рубашку. Тяжело пыхтел. И даже попытался достать что-нибудь из стоящего сбоку от стола маленького холодильничка. Но телефонный шнур этого сделать не позволял. И тогда он, зажав рукой мембрану трубки, прокричал в приемную:

·        Маринка! Ну, где ты там есть?! Дай мне что-нибудь глотнуть! А то я щас загнусь!

И, пока Маринка бежала к нему на помощь и доставала из холодильника бутылку пива, он продолжал слегка заикающимся голосом разговор по телефону.

·        Да-да, конечно!... Организуем все, как положено… Вы же знаете: для меня интересы общества на первом плане!... Тем более, если такова установка областного отделения нашей партии… Я, конечно же, все помню и знаю, кому всем этим обязан… Мне они, честно говоря, тоже во уже где! – Калинкин провел свободной рукой по своей шее. Но тут же схватил подставленный Маринкой стакан с холодным пивом и одним махом залил в себя его содержимое. От удовольствия крякнул и восхищенно перевел дух. – Ух, ты!... Нет, нет… это я так – про себя!

Он слегка отодвинул от уха трубку и знаком показал Маринке, чтобы она срочно налила еще. Снова выпил, вытер рукавом пену на губах и уже более уверенно произнес:

·        Я всё, Николай Михалыч, понял! Сделаем всё, как надо! По первому разряду. Чтобы другим не повадно было! Будем, так сказать, воспитывать население на положительных примерах борьбы с проявлениями экстремизма! Мы в грязь лицом не ударим! Сход соберем в ближайшее время! И дадим бой! Так сказать…

Калинкин устало положил трубку на аппарат. Некоторое время смотрел на неё с опаской. Затем взял со стола бутылку с остатками пива на дне, буквально присосался к ней всем ртом и запрокинул голову.

От этого резкого движения стул под ним треснул, и он чуть не повалился на пол. И только стоящая рядом Маринка не дала ему упасть.

Петр Иванович оторвался от опустошенной бутылки, отбросил её в сторону и с размаху грохнул кулаком по столу.

·        Раскудрит твою в малину! – И повернувшись в сторону Маринки, скомандовал. – Зови сюда Федота! Будет сход экстренный готовить! И оперуполномоченному звякни. Пусть хотя бы расскажет, чего они там у наших басурманов нащупали! А то вообще всех в раскоряку поставили!

Маринка от неожиданности в ужасе отскочила от стола и чуть было не наступила на брошенную бутылку. Замахала руками, пытаясь сохранить равновесие, и опять принялась поправлять задравшуюся кофточку.

·        Я щас, дядь Петь! Я щас…

·        Ну, что ты возишься? Я же тебе сказал! Дуй быстрее! Одна нога здесь – другая там! Тут дело государственной важности! – Сердито прорычал Калинкин и опять полез в холодильник.

Резким движением сорвал с новой бутылки пива пробку и жадно, в захлеб, начал вливать в себя содержимое…

Из сообщений СМИ:

Астраханцы требуют выселить из их области ульяновца Мансура Ишангареева с семьей

Братья Ишангареевы были в нашей области в свое время (90-е годы) очень известны. Тагира считают основателем и строителем медресе (мусульманского училища) на севере Ульяновска, а Мансур - из демократов первой волны. Но их имена постепенно исчезли с газетных страниц и почти забылись. И вот некоторое время назад астраханская пресса сообщила, что Мансур Ишангареев задержан в селе Бехтемировка, где он, покинув нашу область, обосновался на постоянное место жительства. В ходе обыска в его доме обнаружены, по информации газет, граната, 20 граммов марихуаны, исламская литература на арабском языке и прочие предметы. В связи с его задержанием астраханцы вспомнили, что и во время жизни в Ульяновске братья активно ударялись в исламизм, причем ваххабитского толка.
Ваххабизм инкриминируется и арестованному в Бехтемировке Мансуру Ишангарееву. Против него и его семьи поднялись вдобавок и жители села. На сходе они потребовали выселения Ишангареевых, заявив, что их деятельность сразу стала казаться селу подозрительной. Сотрудник астраханской обладминистрации, также принявший участие в сходе, призвал бехтемировцев не горячиться, а жена Мансура Ишангареева пообещала, что сразу же, как только ее мужу вынесут приговор, она с детьми уедет.
Положение Ишангареевых, насколько можно судить, очень серьезное. Во всяком случае, печатный орган Южного федерального округа открыто назвал Мансура Ишангареева и его соратников бандитами, готовыми убивать всех, «кто не разделяет их воззрений».
Чудны дела твои, Боже - кто бы мог подумать, что интеллигентный и далеко не глупый Мансур Ишангареев окажется за решеткой, да еще по такому поводу.

Семен Андреев

Источник: Симбирский курьер

7.

Назим Ильясов прибыл в районный отдел милиции уже в сумерках. Вылезая из машины, несколько раз опасливо оглянулся по сторонам. Но на улице было пусто. Только в соседнем дворе копошились в куче песка двое ребятишек. И рядом с ними важно прохаживался огромный рыжий кот.

На крыльце райотдела было сильно наплевано. Ступеньки были усеяны раздавленными окурками и подсолнечной шелухой.

Ильясов брезгливо обошел грязь стороной. И, уже перешагивая порог, машинально наклонился, чтобы снять обувь. Но тут же остановился и опасливо вошел внутрь полутемного коридора.

Где-то в самом центре, почти под потолком тускло горела одна единственная лампочка, освещая облезлые потрескавшиеся стены.

В самом конце коридора зиял проход без двери, в котором виднелась стеклянная перегородка. За этой перегородкой о чем-то оживленно беседовали два милиционера. Правда, то, что услышал Ильясов, беседой можно было назвать с большим трудом. Так как большая часть выражений была, так сказать, непечатного свойства. Но, видимо, это милиционеров нисколько не смущало. Более того. Складывалось впечатление, что по-другому они говорить просто не могут.

Завидев Ильясова, милиционеры прервали свою мирную «беседу». И один из них воинственно выставив вперед автомат, грозно спросил:

·        Куда прешь!?

·        Мне бы к капитану Силкову… - Неуверенно произнес Назим-хазрат.

·        Серёга, где у нас Силок? Он, разве, еще не слинял? – Обратился один милиционер к другому.

·        Да нет. Он еще тут. Он сегодня операцию проводил. – И, обращаясь к Ильясову. – Вали на второй этаж. Там в конце коридора дверь с отломанной ручкой. Только постучи, как полагается. А то Силков допрос свидетелей ведет.

·        Так я как раз по этому поводу… - Пролепетал Ильясов.

·        Я же сказал: вали! – Неожиданно громко прорычал Серёга.

От этого окрика Назим-хазрат заметался в разные стороны, ища лестницу. Но ничего похожего на нее не обнаружил. Зато напротив перегородки он вдруг заметил помещение, огороженное металлической решеткой. В глубине его что-то едва заметно шевелилось. Подойдя поближе, Ильясов разглядел за решеткой косматое существо, которое, привстав, оказалось грязной опухшей женщиной.

Назим-хазрат брезгливо шарахнулся в сторону.

Заметив его движение, женщина угрожающе засопела и завыла:

·        У-у-у, бля!…

·        Молчи, сука! А то сейчас космы на дуло намотаю! – Тут же среагировал милиционер с автоматом.

Женщина сделала угрожающую гримасу и со словами «Уроды!» отвернулась лицом к стене.

Оказалось, что именно там – в глубине дежурки за металлической решеткой находится лестница.

Опасливо поглядывая в сторону лежащей женщины, Ильясов прошел к лестнице и начал подниматься наверх.

На втором этаже, так же как и внизу, было почти темно. Поэтому пробираться пришлось почти на ощупь. И только глухое бубнение где-то в конце коридора подтверждало наличие здесь людей.

Подойдя к двери, за которой раздавались неясные голоса, Ильясов остановился в замешательстве. Так как ручки у двери действительно не было, а открывалась она, судя по всему, наружу.

Немного потоптавшись на месте, Ильясов робко постучал. Но за дверью все так же продолжали о чем-то оживленно говорить. Тогда он постучал понастойчивее. В глубине кабинета раздались тяжелые шаги, и дверь перед ним распахнулась. В едва освещаемом проходе Ильясов узнал капитана Силкова.

·        А, это ты, хазрат? Мы тебя уже тут заждались. Ты куда пропал? Я тебя с четырех часов жду. Мы же договорились.

·        Извини, капитан. Я по светлому не мог. Тут меня, в районе, многие знают…

·        Ну, и что? Ты чего бздишь? Боишься, что тебе свои же яйца оторвут? Или еще одно обрезание заделают?  – Силков грубо заржал, сотрясаясь всем телом.

Ильясов на это ничего не стал отвечать. Только тихонько проскользнул внутрь кабинета и присел на шаткий покосившийся стул. Стул под ним предательски заскрипел, но устоял.

·        В общем, хана твоему Ишангарееву! – Силков подошел к столу, резко ударил по нему кулаком и плюхнулся на другой такой же покосившийся стул. Стул резко крякнул и развалился на две части. Силков, едва не спланировав на пол, подскочил на месте, длинно грязно выругался и придвинул к себе что-то наподобие фанерной коробки. Осторожно уселся на неё и протянул Ильясову несколько книжек. – Вот! Извлекли у этого ваххабита запрещенную литературу! Твоя задача – дать показания в качестве свидетеля и подтвердить, что эта литература имеет экстремистский характер. 

Ильясов внимательно посмотрел на лежащие напротив книги, перелистнул несколько страниц и отодвинул в сторону.

·        Это же просто учебники для медресе…

·        Но, они на арабском? – Вопросительно исподлобья посмотрел на него Силков.

·        Да… но…

·        Никаких  но! – Категорично произнес капитан и прихлопнул по книжкам широкой ладонью. – На кой хрен нужны книжки на арабском языке в астраханской деревне? Ты разве не понимаешь?! – Силков испытующе посмотрел на Ильясова и вновь придвинул к нему литературу. – Цель только одна – пропаганда терроризма! Потому что все эти арабы – наглые террористы! Или ты не понимаешь?

·        Но, это не совсем так… - Попытался опять возразить Ильясов.

·        Ты что, хазрат? Хочешь нарваться на неприятности? Это же мы по твоей милости прихватили ни в чем не виновного человека! А теперь ты артачишься?! Да, я только моргну глазом – и мои ребята из тебя сделают отбивную котлету!

Он действительно повернулся в сторону сидящих здесь же двух помощников, выполнявших утром роль «понятых». Ребята тут же приосанились. И Назим-хазрат понял, что дело действительно может кончиться для него весьма плохо.

Глядя то на книжки, то на помощников, Ильясов нерешительно произнес:

·        Но, ведь, мы договаривались, что Ишангареева обвинят в мошенничестве за приобретение Дома Быта…

·        Ты что, хазрат, совсем дурак? – Начал выходить из себя Силков. – На кой черт нам его мошенничество? Или ты не понимаешь остро текущего политического момента? Вся страна борется с экстремизмом, а мы должны заниматься какими-то мелкими мошенниками? В общем, так! – Он придвинул книги к Ильясову и командным голосом произнес. – Мы составим протокол о том, что в доме Ишангареева изъята при обыске литература на арабском языке ваххабитского толка! И ты этот протокол подпишешь!

В последней фразе прозвучала явная угроза, отчего у Ильясова слегка прошел по коже озноб. Он еще раз искоса взглянул на лежащие напротив книги и почувствовал, что на спине проступает холодный пот.

Затем трясущимися руками взял со стола заготовленный протокол. Долго не мог справиться с предательски непослушной ручкой. Прижал её второй рукой к листу бумаги и вывел каракули подписи.

Силков моментально вырвал листок из его рук и спрятал в ящик стола. Затем достал из тумбочки бутылку водки и несколько одноразовых стаканчиков. Разлил в них содержимое бутылки и подвинул стаканчики в сторону присутствующих.

·        Ну, что же! Предлагаю принять по пять капель за успех операции! – И, увидев, что Ильясов в нерешительности мнется, весело подмигнул ему. – Пей, хазрат! Ты уже столько нагрешил, что этот грех даже никто и не заметит!

И он опрокинул в себя водку из своего почти до краев наполненного стаканчика… 

8.

Весть об аресте Мансура Ишангареева застала Ивакину Наталью по дороге с рынка.

Вылезая с полными корзинами из рейсового «Пазика», Наталья сразу же увидела младшего сына Мансура Исламчика. Он в нерешительности переминался с ноги на ногу возле автобусной остановки и отшвыривал длинной суковатой палкой камешки с обочины в канаву.

Завидев тетку Наталью, Исламчик бросил палку, подбежал к ней и потащил за юбку в сторону.

·        Папку милиционеры забрали. Мамка просила сказать, чтобы вы сегодня к нам не приходили. Она сама к вам завтра придет…

·        Да, что случилось-то? – Всплеснула руками Наталья.

Но Исламчик уже бежал в сторону от остановки.

Наталья некоторое время постояла в раздумье и медленно пошагала по направлению к дому.

Навстречу ей по дороге попались две соседки. Обе как-то странно переглянулись между собой и, ни слова не говоря, отвернули в сторону.

Еще издали она увидела мечущегося на крыльце дома мужа. Завидев Наталью, он быстро выскочил за калитку, подхватил из рук корзины и бегом направился в дом.

·        Что случилось-то, Василь? – Едва поспевая за ним, на ходу прокричала Наталья.

Но муж только отчаянно замотал головой, забежал в прихожую и плотно закрыл за Натальей входную дверь.

·        Мансура арестовали! – Зашипел муж. Затем выглянул в окно, поплотнее задвинул занавески и, тщательно закрыв дверь на задвижку, присел на диван. – Сегодня утром к Мансуру нагрянули с обыском. Человек десять. Они до самого обеда шарили. Говорят, что нашли что-то недозволенное! Я же говорил тебе, что не надо было с ним связываться! Что мы теперь будем делать?

Василий в отчаянии развел руками и сокрушенно помотал головой.

·        А мы-то тут при чем? – Наталья отодвинула корзины под стол и тяжело опустилась на стоящий рядом стул.

·        Как это, при чем? – Продолжал не униматься Василий. – Ты же с ним создала это самое «ООО». Я же вам говорил, что не простят наши местные куркули покупку этого самого Дома Быта.

·        Но, ведь, мы ничего противозаконного не сделали! Купили старую развалюху. Ей цена-то – пятак в базарный день! Тем более что там решили детский дом для ребятишек сделать. Я бы там всем хозяйством заведовала…

·        Дура ты, Наташка! Какая же ты дура! – Взбеленился муж. – Ну, кто бы вам дал здесь детский дом организовать?!  На кой хрен нашему здешнему начальству нужна эта головная боль?! И Мансур твой         слишком много болтает! Все властью недоволен! Вот теперь вам и пришьют по полной программе!

·        Да, чего нам пришить-то можно? – Продолжала удивляться Наталья. – Мы, ведь, действительно ничего не нарушали…

·        А это ты завтра узнаешь! – Василий полез на книжную полку, достал оттуда сложенный вдвое листок и бросил его на стол. – На вот! Тебя завтра вызывают в райотдел! Для дачи показаний! Достукались!...

Василий полез в шкаф с продуктами. Достал початую бутылку водки, налил себе полстакана и махом опрокинул. Закусывать не стал. Только махнул рукой и направился в соседнюю комнату. Включил телевизор и плюхнулся напротив него в кресло.

А Наталья еще некоторое время сидела в задумчивости перед раскрытым листком, на котором большими жирными буквами было выведено слово «Повестка», а внизу стояла неразборчивая закорючка подписи следователя.

9.

Следователь Тюкаев встретил Наталью внешне приветливо. Но за этой приветливостью женщина почувствовала для себя скрытую угрозу. Поэтому разговор сразу пошел напряженно.

·        Ну, что, гражданка Ивакина? Как же ты докатились до такой жизни?

То, что следователь сразу перешел на «ты», не предвещало ничего хорошего. Но Наталья твердо решила не поддаваться.

·        А что я такое, собственно говоря, сделала?... – Она потопталась на месте и присела на указанный следователем старый протертый до дыр стул с дерматиновой обшивкой.

·        Как это, что? – С плохо скрываемым раздражением произнес следователь. – Ты вступила в преступный сговор с экстремистскими элементами. И даже приняла участие в финансировании этой преступной деятельности!

·        Про что вы говорите-то? – Продолжала настаивать Наталья.

·        Ты что, баба? Совсем дура? – Неожиданно сорвался Тюкаев. – Вы с Мансуром Ишангареевым на пару прикупили хорошо оборудованное помещение для проведения антиправительственных  акций!

·        Каких еще акций?... – Удивилась Наталья.

·        Экстремистского характера! – Отрезал следователь и потянулся к пачке сигарет. Достал одну из них, закурил и, медленно пуская колечки дыма, протянул ей несколько листков бумаги. – Вот здесь заявления граждан вашего села, подтверждающие факт мошенничества при покупке бывшего здания Дома Быта. Это статья 159-я Уголовного кодекса. Там предусмотрено наказание до пяти лет.

·        Но, там же не было никакого мошенничества… - Проговорила Наталья, пытаясь рассмотреть написанное в листках.

Но следователь не дал ей ничего прочесть. Листки быстро свернул и спрятал к себе в стол.

·        Было там мошенничество или нет, будет решать суд. Только я советую тебе, тетка, колоться сейчас, пока не поздно!

·        Но мне действительно не в чем признаваться…

·        А тебя никто и не просит признаваться. – Неожиданно заявил Тюкаев. – Ты нам просто должна подтвердить, что Ишангареев собирался использовать купленное помещение для определенных целей.

·        Но, он действительно собирался там открыть детский дом для сирот…

·        Ты что, тетка, совсем дура?! – Опять сорвался следователь. – У него вчера при обыске были обнаружены боеприпасы и наркотики! И ваххабитская литература на арабском языке! Это вам не хрен собачий! Это уже попахивает экстремизмом! А ты пытаешься прикрывать этого ваххабитского террориста!

Наталья в задумчивости уставилась за окно. Там, на площадке перед райотделом крутились на велосипедах двое пацанов. А между ними радостно прыгал рыжий лохматый пес. Он пытался ухватить за старые потрепанные башмаки то одного, то другого. И, когда получал в очередной раз ногой по морде, только повизгивал и возмущенно лаял.

Переведя взгляд на Тюкаева, Наталья вдруг подумала, что этот молоденький следователь очень похож на того пса во дворе. И от этой мысли ей стало смешно.

Почувствовав изменение в её настроении, следователь решил перейти в наступление и, глядя в упор, спросил:

·        Так ты будешь подписывать показания в отношении Ишангареева или нет?!

·        Нет! – Решительно произнесла Наталья и отодвинулась подальше от стола. – Мы никакого мошенничества не совершали. И ни про какую антиправительственную деятельность Мансура я не знаю!

·        Ну, что ж, тетка! Пеняй на себя! – Тюкаев прихлопнул по столу пухлой канцелярской папкой, поставил не её повестке длинную закорючку и показал рукой на дверь. – Иди пока! Но я тебя обо всем предупредил! Думаю, что у вас в селе найдутся честные граждане, которые расскажут всю правду и о Ишангарееве и о тебе. Но, тогда будет поздно! И ты вместе с ним окажешься в местах не столь отдаленных!

Тюкаев обиженно поджал губы, достал из пачки сигарету, прикурил её и, отвернувшись к окну, глубоко затянулся.

Наталья еще некоторое время постояла посреди кабинета. Затем повернулась к двери и потихоньку вышла в коридор…

10.

Из сообщений СМИ:

Правозащитники о деле предпринимателя Мансура Ишангареева

"Центр общественной информации" сообщил о начале суда над Мансуром Ишангареевым, который обвиняется в хранении наркотиков и взрывчатых веществ. Для его защиты в Астрахань вылетел известный адвокат, содиректор Славянского Правового центра Владимир Васильевич Ряховский. Правозащитники Людмила Алексеева, Светлана Ганнушкина, Лев Понамарев, Олег Миронов, Сергей Ковалев, Андрей Бабушкин, Александр Брод направили обращение Президенту РФ и генпрокурору РФ, в котором заявили о недопустимости нарушения прав человека по религиозному признаку. Правозащитники в особенности обращают внимание президента и главы МВД на повсеместное нарушение в России прав мусульманского населения. Мусульмане становятся жертвами сфабрикованных дел. Например, депутат Госдумы Александр Хинштейн полагает, что до 70 процентов дел за хранение взрывчатых веществ и наркотиков в отношении мусульман сфабрикованы. По оценкам директора Исламского правозащитного центра Самигуллы Ишангареева, председателя Исламского комитета Гейдара Джемаля и муфтия Нафигуллы Аширова, число таких сфабрикованных уголовных дел в отношении мусульман по статьям "Хранение взрывчатых веществ и наркотиков" достигает 95 процентов. Наиболее типичным примером стало дело астраханского предпринимателя Мансура Ишангареева, в отношении которого было возбуждено схожее уголовное дело. По словам его жены Альмиры Ишангареевой, к ним домой в 6.00 прибыли с обыском 10 сотрудников милиции. Перевернув все верх дном и не найдя ничего криминального после 8-ми часового обыска перед уходом один из милиционеров на глазах у 14 летнего сына Мансура Ишангареева положил в валенок гранату, а в один из карманов висевшей в коридоре куртки - пакетик с наркотиками. После чего, пригласив остальных коллег, этот сотрудник запротоколировал "случайную находку", после чего обыск уже можно было остановить, так как этих "находок" достаточно для ареста. Правозащитные организации намерены внимательно следить за ходом судебного процесса.

О «фокусах» российских правоохранителей профессор Воронцов был наслышан довольно много. Но на пресс-конференцию правозащитников попал впервые. Поэтому уходил с неё в полном смятении.

Если верить тому, что говорили эти солидные, слегка горячащиеся люди, то практически каждый гражданин страны хотя бы раз попадал в немилость к представителям власти.

В связи с этим, почему-то сразу вспомнилась известная российская поговорка: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся!»

Действительно, самый законопослушный гражданин мог в нашей стране в одночасье превратиться в нарушителя закона.

Так выглядела история государства Российского на протяжении всего двадцатого столетия.

Сразу вспомнились миллионы заключенных сталинских лагерей, сотни тысяч покинувших страну иммигрантов, вынужденных искать лучшей доли на стороне, тысячи разрушенных надежд и судеб. И при этом, каждый раз все оправдывалось некими высшими государственными интересами и требованиями жесткого соблюдения закона.

Похоже, история никого и ничему не научила. Потому что, даже перейдя на стадию суверенной управляемой демократии (об этом в последнее время особенно много начала разглагольствовать российская политическая элита), суть российского чиновничества, а следовательно, - и всего бюрократического аппарата государства, осталась прежней. И заключается она в жажде безраздельной власти и нежелании воспринимать ничего, что бы противостояло этому.

На этом пути оказываются хороши все средства. И в этот момент бесполезно говорить с чиновником о чести, порядочности, соблюдении элементарных норм человеческого общения. Особенно, если данный чиновник является представителем правоохранительных структур.

Виктор Петрович, будучи человеком верующим, тем не менее, все чаще ловил себя на мысли о том, что этот мир обречен. Ибо, уже однажды Господь являлся на Землю в образе своего сына и совершил акт самопожертвования во имя спасения заблудшего в пороке человечества. Его второе пришествие будет означать конец всего.

И это второе пришествие, судя по всему, уже близко. Потому что человечество так и не усвоило преподнесенные ему уроки. Оно вновь погрузилось в пучину лжи, лицемерия, разврата и вседозволенности.

Именно эти мысли пришли на ум профессору Воронцову, когда он выходил из пресс-центра после встречи с правозащитниками.

Но, не смотря на весь пессимизм, где-то в самой глубине души его, тем не менее, зародилось желание противостоять всему этому. Даже, если во имя этого придется пожертвовать своим драгоценным временем, здоровьем и, может быть, даже жизнью.

Подумав об этом, Виктор Петрович невольно остановился в дверях и замер…

Неужели, может наступить такой момент, когда на чашу весов придется положить самое драгоценное – жизнь?... Готов ли он к подобному?...

Впрочем, видимо, это извечный вопрос российской интеллигенции. Которая всегда и во всем сомневается, в решающий момент делает массу глупостей и, в конечном итоге, лишается всего.

В том числе, и жизни…  

11.

Полковник Вихровский с утра пребывал в каком-то странном напряжении.

О вчерашней пресс-конференции московских правозащитников по поводу их «икрянинского ваххабита» он узнал уже под вечер. Из Москвы позвонил давний приятель по Высшей школе МВД подполковник Овчинников. Сразу после традиционных приветствий он снизил голос на полтона и почти заговорщически спросил:

·        Ну, как у вас там оперативная обстановка? Отстреливаетесь?

·        Да, вроде, пока нет… - Неуверенно протянул Вихровский. – А что: есть какие-то намеки?...

·        Ну, ты, брат, даешь! – Воскликнул Овчинников. – Устроил шум на всю вселенную – и еще спрашивает!

·        Какой шум-то? – Не понял Вихровский.

·        Как какой? – Удивился Овчинников. – Сегодня весь день вражьи голоса рассказывают о том, что вы там – в своей мухосранской, то есть, я хотел сказать - в Астраханской губернии – ваххабитов прихватили! Говорят, людей ни за что, ни про что в терроризме обвиняете! Эти хреновы правозащитнички грозились даже до Страсбурга дойти!

·        До Страсбурга?... – Переспросил Вихровский и невольно задумался…

Сейчас, стоя у окна и глядя на барахтающихся в пыли на площади воробьев, Вихровский то и дело оборачивался к столу, как будто тревожно ожидая чего-то.

Отвернувшись в очередной раз к окну, он вдруг неожиданно вздрогнул от противного скрипа входной двери. И в который раз уже выругался про себя, обещая вставить фитиль заму по МТО за эти старые скрипучие двери.

Но на пороге показалась Мариночка – его новая секретарша – с подносом, на котором уютно расположилась чашка свежего дымящегося ароматного чая и тарелочка с домашними пирожками.

·        Пал Николаич! Вы сегодня даже чайку с утра не попили! Нельзя же себя так изнурять работой! Я вот вам тут все приготовила. Маманя пирожков специально для вас вчерась напекла. – Марина поставила поднос на стол и скривила жеманную ухмылку.

Но Вихровский только рассеяно взглянул по сторонам и опять уставился на телефонный аппарат.

И, как будто почуяв пристальное внимание к себе, тот неожиданно задребезжал. Так, что полковнику вдруг показалось, что трубка начала подскакивать на месте. Вихровский тут же вцепился в неё обеими руками, невольно перевел дух и поднес к самому уху.

·        Начальник управления полковник Вихровский!... – На некоторое время замер, машинально шевеля губами вслед за собеседником на другом конце провода. Потом слегка отвел руку в сторону, и попытался вытереть плечом пот со лба. Но от этого движения трубка из руки выскользнула и резко ударилась об стол.

На другом конце провода раздался грозный рык. И, вновь прислонив трубку к уху, полковник сначала услышал длинную витиеватую матерную руладу, а затем строгий приказ:

·        В общем, так! Даю тебе сроку ровно неделю! Или ты нам раскроешь всю эту террористическую организацию – или я лично прибуду, чтобы содрать с тебя полковничьи погоны! Ты что, Вихровский, - совсем дурак? Или только прикидываешься? Неужели не понятно, что террористы в одиночку не действуют?! У тебя там должно быть целое гнездо! Ну, по крайней мере, парочка субчиков! И учти! – Голос на том конце провода сначала слегка пообмяк, но потом опять окреп. – Религиозные фанатики представляют особую опасность! И, не дай Бог, чтобы этих самых террористов раньше тебя взяли ребята из службы безопасности! Можешь тогда поставить на своей карьере крест! Большой и жирный!

В трубке что-то протяжно завыло, и раздались громкие короткие гудки.

Вихровский еще некоторое время постоял, в задумчивости разглядывая   противно пикающий аппарат. Затем в сердцах швырнул его на стол. И только теперь заметил пристроившуюся с боку секретаршу с подносом. В сердцах смахнул с него все содержимое. И, глядя на то, как разлетаются по всему кабинету пирожки, длинно витиевато выругался. Затем попытался взять себя в руки. И уже более спокойно, по деловому приказал:

·        Найди мне, пожалуйста, капитана Силкова! Пусть прибудет  немедленно!

Затем наклонился под стол, достал один из упавших пирожков, слегка потряс его в вытянутой руке и засунул целиком в рот…

12.

С бахчи Ринат возвращался, как всегда, уже в глубоких сумерках. Поэтому стоящую на обочине милицейскую машину заметил только у самой калитки. Словно ожидая его, из машины неожиданно выскочили два сержанта. Ринат даже не успел откинуть в сторону свою постоянную спутницу – длинную суковатую палку. Он непроизвольно выставил её перед собой. За что тут же получил сильный удар прикладом автомата по плечу. Один из сержантов безжалостно переломил палку надвое и отбросил далеко в канаву. Но тут же из кабины «Газика» раздался недовольный голос:

·        Ты чо, Артюхов? Давай это орудие преступления сюда! Будет вещественным доказательством. Он же, гад, попытался оказать сопротивление органам власти!

Но сержант только махнул рукой.

·        Если надо, другую найдем! Таких палок у нас во дворе райотдела целая куча валяется!

В это время из дома на крыльцо вышел офицер и, завидев скрюченного от боли Рината под дулами сержантских автоматов, резко скомандовал:

·        Тащите его сюда! – И уже когда Рината действительно волоком втащили на крыльцо, стоящий в дверях капитан достал из кармана кителя сигарету, поднес к ней зажигалку, резко, с остервенением чиркнул колесиком, закурил и грубо сквозь зубы процедил. – Ну, что, мразь бородатая?! Сразу будешь колоться? Или нам весь дом вверх дном перевернуть?!

·        Да, что вам надо-то?... – Только простонал в ответ Ринат.

·        Ишь, дурачком прикидывается! – Ехидно произнес капитан, сделал большую затяжку и дыхнул сигаретным дымом в лицо Ринату. – Ты лучше скажи, где прячешь свой бандитский арсенал?

·        Какой такой арсенал?... – Ринат пожал плечами и попытался освободить руки. Но в это самое мгновение на них с треском защелкнулись принесенные из машины молодым лейтенантиком наручники.

Капитан широко распахнул дверь в прихожую и скомандовал:

·        Заводите!

В комнате помимо жены и двоих младших сыновей сидели трое в штатском. Один из них что-то тщательно записывал на листе бумаги. Двое других внимательно озирались по сторонам.

Как только Рината ввели внутрь, капитан, глядя куда-то в сторону, скомандовал:

·        Приступайте!

Двое сержантов, стоявших у Рината за спиной, бросились к шкафам и начали выворачивать все содержимое на пол. Затем один из них ловко сунул руку на самое дно нижнего ящика и с радостным криком извлек оттуда круглый предмет, завернутый в промасленную тряпку. Капитан тут же подскочил к шкафу и, указывая рукой на извлеченный предмет, грозно вопросил:

·        Что это такое?!

Ринат переглянулся с женой и ребятишками и только пожал плечами.

Тогда капитан поднес сверток поближе к свету, развернул ветошь и достал из неё круглый металлический предмет. Показал его всем присутствующим и, кивая в сторону пишущего у стола, торжественно произнес:

·        Это ручная граната! Ф-1! Прошу запротоколировать!

·        Но… Как же так?... - У Рината даже перехватило дыхание. И, глядя то на жену, то на ребятишек, он только тихо беззвучно заплакал…

13.

…Рината Салимова знала здесь вся округа. И не только потому, что он был в своем селе единственным бородатым мусульманином.

Сюда – в Астраханскую область – он перебрался из Дуба-Юрта с молодой женой и первенцем Рафиком еще в начале девяностых.

Тогда им пришлось бежать из «свободной Ичкерии».

Ринат не был чистокровным чеченцем. Еще в конце пятидесятых его мать – татарская красавица Сафира – закончила казанский педагогический институт и по распределению была направлена в Чечено-Ингушскую республику учительницей математики. Здесь встретила горного красавца Рамзана. Здесь они сыграли пышную по тогдашним временам свадьбу. И здесь же появился на свет маленький Ринатик.

Никто в те, как теперь говорят, советские времена, даже не задавался вопросом о своей национальности. Считалось, что самым большим достижением страны Советов была «мудрая национальная политика партии». Потом, правда, выяснилось, что одной из прабабок Ринатика по отцовской линии тоже была татарка со звучным именем Марьям. Так что в его крови все-таки было больше намешано татарской, нежели чеченской крови. Но, после того как во время несчастного случая в горах отец с матерью трагически погибли, Рината не стали отдавать в детский дом. На воспитание его взяла сестра отца. Поэтому рос Ринат вместе со своими сверстниками-чеченцами. И совершенно этим не тяготился.

Там же – в Дуба-Юрте – Ринат встретил свою первую любовь и, почти не раздумывая, сыграл скромную свадьбу.

Но, в начале 90-х наступили «смутные времена». Да и, оставаться там становилось не безопасно. Особенное беспокойство было за маленького сынишку, который только-только начал совершать тогда свои первые в жизни шаги.  И после недолгого семейного совета было решено оставить свой так и недостроенный дом и уехать.

Так уж получилось, что всю свою жизнь Ринат провел в поле. Поэтому сразу по прибытию на новое место жительства первым делом устроился в овощеводческое хозяйство.

Здешние места издавна славились своими арбузами. И Ринат не на шутку увлекся новым для себя бахчевым делом.

Уже через два года равных ему в этом кропотливом «сельском бизнесе» не было.

Если кого-то из приезжих хотели удивить небывалым сочным астраханским арбузом, везли исключительно на бахчу Рината. И Ринат этим очень гордился. Сюда же – на бахчу – он постепенно приохотил своего подрастающего первенца. Но, как только Рафик закончил девять классов местной школы, Ринат, не смотря на причитания и протесты жены, отправил его к дальним родственникам в Казань. Дабы тот смог полностью постичь все премудрости, сочетая это с традиционной татарской культурой.

К тому же, подрастали двое других – младшеньких, в которых они с женой тоже не чаяли души.

Но самой большой и самой главной заботой для Рината оставалась его бахча. 

В мечеть Ринат, к своему большому стыду, ходил не часто. И не только потому, что она располагалась почти в десяти верстах от дома. Мерить версты для него было делом вполне привычным. Ему давно не нравился местный муфтий – Назим-хазрат. Во всем его поведении сквозило что-то неестественное, притворное. Глядя на то, как Назим-хазрат произносит очередную проповедь, Ринат невольно ловил себя на мысли, что не верит ему. И от этого сразу становилось неуютно и гадко на душе.

Правда, в прошлом году в соседней станице появился еще один имам – Растям Кинжилаев. Несколько раз Ринат захаживал к нему на огонек.

Долго говорили о родине Рината – Чечне. Но от этих воспоминаний набегали грустные мысли. Ринату до сих пор по ночам снились густые кустарники на крутых склонах горного ущелья, опоясывавшего родной аул, и яркое цветение весенних трав в Голубой долине.

Однажды речь зашла о боевиках. Но Ринат только покачал головой и как-то грустно произнес:

·        Не наши это люди… Моих братьев там нет. Это всё пришлые. Мы их туда не звали. Я не знаю, кто такой Хаттаб. Зачем они пришли на нашу землю?

Но ответа на свой вопрос Ринат так и не получил.

Зато он узнал, что ваххабиты, которыми так часто пугают по всем каналам телевидения, никакого отношения ни к Чечне, ни вообще к Северному Кавказу не имеют.

Растям рассказал ему и еще нескольким мусульманам-татарам, что учение Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба появилось на арабском Востоке еще в восемнадцатом веке и что главные арабские страны до сих пор исповедают ислам ваххабитского толка. Но при этом никто их террористами не считает.

Это показалось особенно странным. Потому что, оказывается, руководители нашей страны считают за честь встретиться с шейхами и эмирами этих стран. В Москве существуют дипломатические миссии ваххабитских государств. А само понятие «ваххабит» стало у нас не просто ругательным, а где-то даже граничащим с уголовным преступлением.

Размышляя над всем этим, Ринат только в задумчивости потягивал  зеленый чай, тяжело вздыхал и пожимал плечами…

И однажды он все-таки решил задать вопрос про ваххабитов Назим-хазрату.

Едва услышав это слово, Назим-хазрат сразу съежился, опасливо огляделся по сторонам и замахал руками:

·        Во имя Аллаха! Никогда не произноси в моей мечети этих слов!

·        Но, почему? – Удивился Ринат. – Растям-хазрат говорит…

При упоминании имени Кинжилаева Ильясов еще больше замахал руками и буквально запричитал:

·        Не поминай здесь этого неверного!... Он доведет нас всех до греха! Он читает шайтанские книги!... Шибко умный!...

Это «Шибко умный!» было сказано с каким-то особым остервенением и с едва скрываемой злобой. И Ринат понял, что действительно не стоит  продолжать разговора на данную тему.

Но в мечеть к Ильясову стал заходить еще реже.

Всё это почему-то вспомнилось Ринату, пока его вели в наручниках от порога дома до милицейской машины.

Уже влезая внутрь «газика», он получил увесистый пинок в зад, еще раз оглянулся на крыльцо, где стояла заплаканная жена и ничего не понимающие малыши, и закрыл слипшиеся от неожиданно набежавших слез веки…

14.

Служба в храме Святого Архистратига Михаила уже подходила к концу, когда к настоятелю храма отцу Василию подошел местный станичник Афанасий Максюта.

Он некоторое время переминался с ноги на ногу. Затем осенил себя крестным знамением и сложил ладони рук, прося благословения у священника.

·        Отец Василий, благослови недостойного раба Божьего Афанасия. Я тут маненько с делами замешкался. Бабы попросили отвезти их на базар. Решили поторговать арбузами. Урожай-то нонче, слава Богу, неплохой удался. Вот моя Нюрка и наладилась на базар поторговать. И молодух с собой потащила. А что? – Афанасий, получив благословение, отошел на шаг назад и заломил в руках свою казачью шапку. – Нонче власть всем с торговлей потакает. Вот и нам свой бюджетишко надобно поправить. Да, вот только к исповеди я не поспел. И к причастию.

·        Да, ты не переживай, раб Божий Афанасий. – Успокоил его отец Василий. – На энтой неделе в четверг тоже будет служба. С причастием. Так что я обязательно тебе и грехи отпущу. Аль столько грехов накопил, что невмоготу?

Отец Василий сделал большие глаза и весело усмехнулся в свою огромную окладистую бороду.

·        Да, нет. Кажись, грешил, как обычно – в меру. – В тон ему весело замотал головой Афанасий. Но затем как-то сразу съежился и с сомнением поджал губы. – Меня, вот, только думка одна мучает.

Афанасий огляделся по сторонам, еще круче смял в руке шапку и придвинулся вплотную к отцу Василию.

·        Думка, значит, говорю, мучает… Вы, наверное, батюшка, слыхали: на прошлой неделе в нашем селе арестовали Ринатку Салимова. Ну, этого… который к нам из Чечни со всей семьей сбежал. Оно конечно – басурманин и есть басурманин… Но Ринатку-то мы все знаем. Он акромя своей бахчи да ребятишек ничем и не интересуется. А наш волостной атаман говорит, что он какой-то хабит…

·        Наверное, ваххабит. – Поправил его отец Василий. – Это теперь так у нас мусульманских бандитов власть называет.

·        Да, это не суть важно! Говорят, что у него в дому гранату нашли. А я вот все кумекаю: откель ему энту гранату-то взять? Она, ведь, поди, денег приличных стоит? А у него денег едва-едва на ребятишек хватат… Вот я и призадумался… Чтой-то тут не то… И уж больно нашенские менты радостные. Говорят, целую бандитскую организацию раскрыли! Федька Цыганов – наш участковый – аж в припрыжку бегает. Его баба сказывала, что ему за раскрытие энтой самой банды награду обещали. Да, что-то мы никто ни про какую банду тута слыхом не слыхивали! У нас акромя самих ментов никто и не безобразничает. А с Астрахани приехал войсковой атаман. Так он требует всем басурманам бороды вместе с головами обрезать. Завтре по энтому поводу сход в станице наметили… И что же нам теперича делать-то?

·        А ты своими мозгами поразмышляй, друг мой. – Наставительно проговорил отец Василий и провел рукой по плечу Афанасия. – Как тебе сердце и душа подскажет, так и поступай. Только, чтобы по совести было. И помни: Господь всевидящий. Он все наши прегрешения на учет берет. Но, он и милосерд. Если грешные мысли вовремя обуздать, то греха и не сотворишь.

·        Да, это я все понимаю. – Покачал головой Афанасий. – Только, как же быть, если все станичники пойдут, как призывает атаман, громить дома мусульман? Это ж война получается?

·        Да, сын мой, это – война. Причем, победителей в ней не будет.

Отец Василий повернулся лицом к алтарю и несколько раз истово перекрестился. Следом за ним то же самое проделал Афанасий.

Затем отец Василий подошел к аналою и положил руку на Священное Писание.

·        Господь нам завещал жить в мире. А меч поднимать только тогда, когда перед тобой враг, и другого пути для тебя нету. А, если ты просто так мечом размахиваешь, то сам уподобляешься лютому зверю. И сие Господу неугодно. Вот и рассуди сам. Ринатка наш, хоть и нехристь, но ничего плохого ни тебе, ни мне не сделал. Он такой же, как и ты работяга. А что вера у него другая, так то не вина его. Так ему просто на роду написано. Главное, чтобы у человека вообще что-то святое за душой было. Главное, чтобы он Божьи заповеди соблюдал. А уж так просто жизнь распорядилась, что мы не все одинаковой веры в нашей Святой Руси. Так то еще с древних времен пошло. Но, мы никогда с мусульманами не враждовали из-за веры. Упаси Бог! Это для нас страшнее всего на свете! Вот сам теперь и помысли.

Он подошел к алтарю и начал аккуратно гасить огарки прогоревших свечей, отбрасывая их тут же в стоящую рядом жестяную коробочку. Афанасий положил на скамью свою шапку и принялся помогать отцу Василию.

·        Так все же, батюшка, что же делать-то?

·        А то и делай, что сердце подсказывает. Если знаешь, что никакой Ринатка не бандит, так и не верь этим нехристям с милицейскими погонами. – Отец Василий остановился напротив иконы Владимирской Божьей Матери, трижды перекрестился и в задумчивости повернул свой взор к распятью. – Ты, раб Божий Афоня, не забывай: сегодня пришли за Ринаткой и безвинно его в кандалы одели. А завтра и за тобой, и за мной прийти могут. Нашего брату, священников, от этой безбожной власти тоже несчитано сгинуло. На одних только Соловках несколько тысяч свои косточки за веру сложили. Так что и решай для себя: за кого ты? За правду или за власть эту безбожную и продажную? А с атаманами я поговорю. Видать чегой-то они в жизни так и не поняли…

Отец Василий еще несколько раз перекрестился сам. Затем осенил крестным знамением Афанасия и зашагал в ризницу…

15.

С шейхом Абдаллой Виктор Петрович познакомился несколько лет назад на одной из международных конференций в Вашингтоне.

Оказалось, что они почти ровесники. Кроме того, оба имели прекрасное гуманитарное образование. Только Воронцов кончал исторический факультет Московского государственного 

Продолжение книги стр 51 - 100  

http://ndp-vatan-knigi.blogspot.com/2010/11/51-100.html